Рыбный день в Палермо. Глава из книги «Страна Лимония»

Основанный финикийцами Панорм — после разгрома Мотии Дионисием I Сира­кузским в 398 г.  до н.э. — стал основной базой Карфагена на Острове и ни разу не был взят эллинами в более чем 500-летнем противостоянии.

Сегодняшний Палермо, занявший уже всю долину «Золотая раковина», про­должает активно строиться, но современные жилые кварталы в смысле ар­хитектурном не выделяются яркостью стиля. Одним словом, не стильный город, в отличие, скажем, от молодой Мессины, восставшей из пепла пос­ле землетрясения 1908 г…

Владимир ИЛЬИЦКИЙ

«…рядом
удивительнейшие рыбы
с головами как красные молотки».

Тадеуш Ружевич

Главный городской кормилец Палермо, как и в древности, — не слишком большой порт с терминалами для большегрузных паромов. В непосредствен­ном с ним соседстве я бытовал две ночи в отеле Ponte, что в данном случае, видимо, означает «палуба». «Ах ты, палуба, палуба…» Из окна, выходящего на шумную улицу, виден ржавый железный монумент павшим от рук мафии…

По прибытии в столицу Острова на осмотр «ночной жизни палермианцев» я не поехал, чем получил от нашего гида Ирины пренебрежительное «плохой поэт».
Взрослые, оказывается, глупее детей. Поэт может вести ночную и всякую прочую жизнь, но наблюдать за тем, как её ведут другие, должен бытопи­сатель.

Палермианцев жизнь ночная,
Как, впрочем, всякая иная
тем интересна, кто не жил
в таких ночах неотразимых,
что вряд ли мы изобразим их,
спасибо — прочих избежим.

В слепых лучах ночных приборов
ночь проявляла злобный норов.
Мороз и путаница трасс.
Безумная на сердце смута –
не знаешь верного маршрута!..
Вот ночь, которая для нас…

Не знаю, чего уж там они, мои попутчики, особенного увидели за каких-то 10 евриков, но наутро никто ничего вразумительного рассказать не смог. Но это так, к слову…

Утром — весь отель, включая служащих, еще, как обычно, спал — я отпра­вился на набережную в надежде найти подходящее место для купания. И был вознагражден! Над Golfo di Palermo, вытянувшись строго по центру залива, как бы протягивая ко мне руки-крылья, летели ТЕ САМЫЕ фламинго облаков.

Неожиданный и тем более сладостный момент восторга! Они настигли меня. Они знали, что я здесь, и пролили на меня свой неземной свет, как это было в Самарканде и в Уссурийском крае, в Карпатах и на Соловках, в Кенигсберге и Алма-Ате, на Кипре и Синае. Они летели сквозь мое истомлённое сердце подобно лазерным лучам и словно говорили: мы будем с тобой всегда, и ты с нами — всегда…

Над тем местом, что я выбрал для купания (в центре города оно оказа­лось единственным) возвышалась фигура какого-то святого. Над его ка­менной головой светился ещё не отключенный неоновый нимб.

Небольшая бухточка, скорее всего предназначенная для лодок, со стороны моря была прикрыта высоким молом — фактическим продолжением набережной. Здесь, решил я, под опекой нимбноносного персонажа, со мной ничего дурного не случится. Сложил вещички под единственную отдыхавшую на берегу лодку и неспешно вошел в теплую воду Тирренского моря.

Что нам пенье беспутной сирены?
Мы другим откровеньем богаты.
Все мы были когда-то тиррены,
да и нынче мы тоже — пираты.

От зарплаты живем до зарплаты?
Посейдон не потерпит измены!
Все мы были когда-то пираты,
да и нынче мы тоже — тиррены…

Пиратствовавших в этом море этрусков местные племена звали тирренами, а сами себя они именовали — тусками.

Скорее всего, именно в Панорме была главная база Секста Помпея, превра­тившего Сицилию в пиратскую столицу Средиземноморья. Чтобы перекрыть кислород самолюбивому Риму, нужно заблокировать Мессинский пролив и создать базы на Сардинии, Корсике, Ильво и островках поменьше. Впро­чем, они, эти базы, там уже были, основная проблема — скоординировать действия, в чём и преуспел сын Помпея Великого, бывший офицер испанской армии Юлия Цезаря…

Плавая, я обратил внимание на лодку с двумя рыбаками. Она вошла в «мою» бухточку, собираясь причалить к молу. Там уже некоторое время дожидался выгрузки улова гонец на triciclo a furgoncino, грузовом трехколесном мотоцикле. Эти тарахтелки на Острове очень популярны. Но смуглые ребята в лодке, видимо, учуяли в моём присутствии опасность. Что за хмырь купается в том месте, где сроду никто не купался, и в то время, когда нормальные люди досматривают последние сны? Полицейский? Рыбохрана?..

Они изображали какие-то манипуляции с сетями, а сами ис­коса следили за мной. Не причаливали, чтобы, видимо, в случае чего дать дёру. Ожидавший их парень равнодушно покуривал у своего triciclo, вроде бы он тут тоже ни при делах. Браконьеры, мать их так, решил я, с осторожностью, чтобы не порезать ноги о множественные осколки стекла, выходя на берег.

Обратно, по недавно разбитому на набережной парку Terrazza al mare я шел медленно, наблюдая за стремительно всходившим солнцем и резко по­ворачивающим к порту паромом Tirrenia. Он пришел с рассветом из Napo­li… Мне уже не нужно быть в Napoli… ведь я читал «Голос анонима» Ружевича, видел корабль, пришедший оттуда, осенённый, как и я, расс­ветными облаками.

Проходя мимо порта, я оказался свидетелем того, как из его ворот выво­зили рыбу. Два парня на тележке еле тащили тунца. По меньшей мере, двухметрового! А я, репортёр называется, — без фотоаппарата! Зато те­перь я знал, где можно подсмотреть за «качеством улова».

Правда, на рассвете второго дня к вывозу рыбы я припозднился, малость проспал после долгого хождения по улочкам Монреале и палермским собо­рам. Однако — успел. Гигантских тунцов не оказалось, только — малень­кие, зато из портовых ворот вывозили разных размеров меч-рыбу, наипер­вейший сицилийский деликатес из «даров моря».

Вывозившие улов мужички, судя по отсутствию профессионального загара, не рыбаки, а простые грузчики, с удовольствием позировали, но были и те, что отмахивалось от объектива редакционного «цифровика». Дважды это оказывались хмурые люди, выносившие в ящиках свернувшихся кольцом длинных и узких большеглазых рыбин, слегка присыпанных льдом. То ли это был угорь, то ли чешуйчатник, скорее не то и не другое.

Что, спрашиваю, за pesce, фотографируя поставленный на тротуар ящик, что за рыба? Парень что-то отвечает, а я не бум-бум. Мне, правда, из «Подводной охоты» Джеймса Олдриджа известно, что «в местных названиях рыб Средиземного моря царит полнейшая путаница», но в словах сицилийца я пытаюсь уловить что-либо знакомое. Тщетно…

Зато оказались знакомыми целые охапки окулят величиной с локоть, а то и меньше, раззевавших свои еще беззубые смешные рты. Было много и дру­гой разной некрупной рыбёхи, красиво уложенной в ящики — рыбаки зани­маются такой укладкой ещё в море — и присыпанной кубиками льда.

Некоторые из портовой братии между делом попытались выяснить, откуда я такой любопытный выискался, называя почему-то наиболее известные горо­да материковой Италии. Сами-то они, небось, не сицилийцы, гастарбайтеры какие-нибудь понаехавшие, вот и гадают на кофейной гуще, сообразил я и, когда на­доело отнекиваться, бросил веское «Russo!», тут же подхваченное нем­ногочисленной публикой. В целом — одобрительно.

А я с грустью вгляды­вался в выразительные глаза рыб с бесполезными уже мечами и вспоротыми животами, из которых еще текла свежая кровь, и никакого деликатеса мне, хоть убей, не хотелось.

Конечно, было бы интересно посмотреть, что представляет из себя «мат­танца», традиционная охота на гигантского блюфина — синего тунца, как утверждают, жестокое кровавое зрелище. Большую рыбу обкладывают сетя­ми, будто зверя, и когда ему уже не выбраться, рыбаки бросаются на не­го и едва ни рвут на части острыми короткими крючьями…

Как раз в эти дни, в первых числах июня, не ведающий страха тунец направляется по течению вдоль Сицилии и Корсики к берегам Испании. Тут люди на него и кидаются в рукопашную. Особо мастеровитыми слывут рыба­ки сицилийского островка Мареттимо, одного из Эгадских островов, кото­рые я созерцал с 750-метровой высоты горы Эрикс. В античные времена здесь был основан одноименный город, ныне зовущийся Эриче. Но это уже совсем другая история…

Tags: Ильицкий, Палермо, Сицилия, Эриче