Осень на Майорке

Король Хайме I в Салоу

— Я даже купил книгу Жорж Санд «Зима на Майорке», — сказал Леонид Голицын, директор туркомпании «Энигма», отправляя меня на очередной Остров.
— А я ожидаю, ответил я, что увижу на Майорке множество майоров. Даже только одних майоров…
— Майорцев, — поправил Леонид, — не то строго, не то задумчиво…

Владимир ИЛЬИЦКИЙ Фото автора

(главы из будущей книги)

Оба мы ошиблись. Меня встретили в основном майоркинцы, а также «понаехавшие»  немцы и англичане. Сам же я в аэропорту был принят за… американца. На бейсболке надпись «New York City», на сумке – «West». «What do you want?» — спросил я поспешивших ко мне таможенников. Они вытаращили глаза. Каким образом на чартере из Домодедово мог оказаться американец? Меня, как я понял, стали спрашивать, кто я да откуда. Пришлось признаться – «Russo» и тем самым исчерпать интерес таможенной службы.

«Причины новых странствий» (Ч. Милош)

Первоначально два момента  были определяющими в моём путешествии на Майорку.

Прошлой осенью я побывал в каталонском городке Салоу, откуда король Арагона и Каталонии Хайме I со своими баронами отправился на освобождение Балеарских островов от арабов. В Салоу королю воздвигнут очень красивый памятник, тогда как на месте его высадки на Майорке  установлен  внушительный памятный Крест.

Второй момент – вроде бы из числа общеизвестных, отчего он не сделался менее вдохновляющим, — это пребывание на Острове знаменитой  любовной пары  Жорж Санд – Фредерик Шопен.
Если первому событию, свершившемуся в 1229 году, исполнилось к этому моменту 780 лет, второму (с учётом, что «зимовка» Санд  и Шопена закончилась в феврале 1839 г.) – 170 лет.

Я вообще люблю такие круглые даты. В данном случае они не единственные. Жорж Санд родилась в 1804 г. – 205 лет назад.  Шопен умер через 10 лет после своего путешествия в октябре 1849-го. Через  30 лет его сердце было замуровано в одну из колонн Костёла св. Креста в Варшаве. Но, может быть, какая-то частичка этого гениального сердца осталась в Вальдемоссе!

А ещё я вспоминаю моего отца, освобождавшего Польшу от фашистов и награждённого  медалью «За взятие Варшавы»… И друга Шопена – итальянскую звезду Винченцо Беллини, над шикарной могилой которого в Кафедральном соборе Катаньи меня обуревали высокие мысли…

В ходе поездки  вскрылось и ещё одно важное обстоятельство. Я вновь, как годом раньше в Каталонии, «встретился» с Антонио Гауди. На Майорке он не только «черпал вдохновение», но и работал, явив  свой неподражаемый «природоведческий» стиль в стенах Кафедрального собора г. Пальма де Майорка   — столицы архипелага.

Путём реконкисты

Арагонско-каталонская знать со своими королями  считалась постольку-поскольку. В её традициях было, если что, бросить монарху вызов и, объединившись, начать войну за всё новые привилегии, зафиксированные в конечном счёте в документе под названием «Привелегия унии» (1287 г.)

Замыслившему поход на Балеары Хайме I пришлось уговаривать своих баронов «войти в долю». Он обещал им землю на Майорке и, надо полагать, своё слово сдержал, «отстегнув» половину острова. По информации хронистов, флот собрался мощный. На памятнике в Салоу можно найти гербы арагонских грандов, участвовавших в походе. Те же гербы  встречаются на Острове в летней королевской резиденции – в замке Бельвер и в заложенной по приказу Хайме I Кафедральном соборе Пальмы.  Хранится в соборе и уникальный походный алтарь короля-освободителя – раскладной ящичек с множеством ячеек.  В каждой ячейке – маленький мешочек с частицей святых мощей.  Откуда такое количество святых – одному Богу известно!

Арагонцы выбили арабов с Майорки в 1229 году. Почему их флот причалил  в «нынешней Санта Понсе»? Само по себе удобное место с большой бухтой – только одна сторона дела. Вторая сторона – горы на севере Острова, не слишком  высокие, но всё-таки. Зачем по ним карабкаться, если можно не карабкаться! К тому же от Санта Понсы до Пальмы – рукой подать, в нынешнем километраже – 20 км.

Санта Понса. Плацдарм Хайме I

Между тем, другие острова архипелага были отвоёваны позже – в 1232-м или даже в 1235-м. Накопив тем самым опыт успешных десантно-штуромвых операций, арагонцы  вошли во вкус. Захватив Балеары, Хайме I, пишет Хуан Лалагуна, «проследовал вдоль Средиземноморского побережья, захватил Валенсию и Хативу и расширил свои владения на юг…»

Тут можно вспомнить, что именно на базе островов Арагон долгое время являлся мощной морской державой. Одна Сицилия чего стоит!

По утренней прохладе, свернув с пляжа Санта Понсы налево, я сначала иду вдоль берега, а когда путь по берегу оказывается невозможен, выхожу на улицу. И что же?  Эта авенида носит имя Хайме Первого! С перекрёстка возле недорубленного лесного куска, сворачиваю направо. Via de la Creu пустынна – только у одной уютной виллы хмурый мужичок подрезает кусты воль ограды.

Королевская авенида

Вот уже среди прибрежных сосен на небольшом плато мелькает стройный силуэт памятника. Я включаю камеру и снимаю Крест  с разных позиций, как бы приближаясь к точке высадки королевского флота с противоположной стороны – ИЗ ДРУГОГО ВРЕМЕНИ.

Памятник воздвигнут в 1929 году, то есть во времена реставрации Бурбонов после падения Первой республики, во времена «подъёма и падения дона Мигеля Примо де Риверы» — главы правительства Испании при короле Альфонсо XIII. Покинувший страну в 1931 г. король был известен своей любовью к театру. После представления он с актрисками заполночь засиживался и в ныне существующем Café Barbiery…

Местные варвары или  злопамятные арабы не пощадили изящный монумент. На «энергично исполненных»  горельефах в его нижней части  у рыцарей обломаны их буйные  головы и прочные толедские мечи. Это ещё одна метафора войны, не прекращающейся и в самое мирное время.

Внизу подо мной из бухты в открытое море выходит парусник. Ясное голубое утро – самое время для начала нового похода. К новым островам…

Бухта в Санта Понсе – место высадки

Призраки, осчастливившие Вальдемоссу

«Завтра мы едем в монастырь Вальдемоза, самое поэтическое место на земле…». Из письма Жорж Санд в Париж Шарлотте Марлиани. Майорка, 14 декабря 1838 г.

В начале октября туристический сезон на Острове вроде бы ещё не на  излёте, а полноценные экскурсии  почему-то не набираются. Но поскольку никакой шопинг меня не интересует в принципе (разве только в винных подвалах!) поездка «одним махом» в Пальму и Вальдемоссу экономит не только время и деньги, но и добавляет возможностей понежиться на пляже.
В Вальдемоссе летом 1901 г. побывал замечательный русский поэт Максимилиан Волошин, ещё не прошедший «латинскую дисциплину формы». Сопровождавшей его художнице Елизавете Кругликовой он посвятил стихотворение «Кастаньеты», подписанное «Mallorka.  Valdemosa. Июль 1901».

Автопортрет Волошина

В воспоминаниях Кругликовой о путешествии коротко обозначен эпизод пребывания в Вальдемоссе. В честь русских гостей был устроен пир, что, конечно, означает, и народные танцы тож. Отсюда и волошинские «Кастаньеты», вроде бы привезены они даме в подарок, но напоминают самому поэту в тёмном туманном Париже о знойной Испании.

Впрочем,  кроме указанной подписи, конкретных реалий  Майорки в  стихотворении нет. А танцы – они и в Африке танцы. Парижу в этом смысле в волошинских стихах повезло больше…
С огибающей горной дороги деревня видна вся целиком. Вид у неё мрачновато-сказочный, жаль, что автобусам на узком шоссе останавливаться для фото-сессии запрещено.

Монастырь картезианцев, откуда их, лишив всей собственности, изгнали  незадолго до приезда  знаменитых любовников, —  довольно крупный долгострой. Монахи-картезианцы, многие из которых  в мирской  жизни были далеко не бедными людьми, жили здесь на широкую ногу. Кроме замаливания явных и мнимых грехов, основное времяпровождение – научно-художественное творчество. Каждый мог занимать до трёх просторных келий – целая квартира!

Теперь в этих кельях –  богатейшая музейная экспозиция, между прочим, частная. О жизни монахов экскурсоводы рассказывают очень подробно. На мой взгляд, излишне, а публике, в том числе детям – нравится. Я же усвоил одно. Как увидишь мужика в рясе и с черепом в руках, знай, это – картезианец…

У вхола в келью Шопена

Над одной из келий, «двери которых, по выражению Шопена, больше любых ворот в Париже»,  выведено крупно CELDA CHOPIN. Рядом – пояснительная табличка, рассказывающая, кто был таков  F. Chopin и чем здесь занимался этот волею исторических катаклизмов «российский подданный».

В кельях, где жили Шопен и Жорж Санд с детьми, – обстановка почти никак не приближена к существовавшей в их время. Это тот же  музей, где единичные подлинные вещи дополнены предметами, так или иначе относящимися к жизни наших героев. Но всё это – очень интересно и, так сказать, «играет».

Вот рисованный портрет родителей Шопена, а рядом – похожий портрет Шопена-мальчика, Франчишека. Копия самого знаменитого портрета Шопена работы его друга Эжена Делакруа. Множество изображений Авроры разного возраста. Мне особенно понравился один рисунок: юная Аврора что-то пишет левой рукой (?), склонившись над столом или конторкой. А вот двухтрубных пароход, примчавший любовников и «первых туристов Майорки» на Остров.

Один из портретов Авроры

В келье Жорж Санд разгорается спор о сексуальных склонностях писательницы. Гид прямолинейно утверждает – бисексуалка! – потому и носила мужские штаны.  Оригинальная и независимая женщина – резко возражали наши дамы. В штанах ходить удобнее, чем в платье — предположил я, — тем более в плохую погоду, но эту мысль отмели, как несущественную.

Люди слишком доверяют терминам, как будто термин может содержать все состояния и приёмы любви. К тому же чувственные наслаждения слишком зависят от природы и вдобавок подвержены изменениям. «Любить, но кого же? На время – не стоит труда. А вечно любить – невозможно…»

Идём, однако, дальше.

Два пианино. Фирмы Камилла Плейболя – парижского друга и издателя Шопена. И местное, взятое напрокат в этой глухой деревне! Оно, писала Аврора, больше раздражало «малыша», чем радовало.  Весь в цветочках шифоньер  Авторы. Как это правильно называется, портрет музыканта в бронзе.  Этому бы музею – хороший каталог!

«Местное» пианино – то самое!

Странно, что гиды ничего не рассказывают о другом великолепном портрете Шопена в бронзе, установленном на улице – это DAR POLSKI 1998. Автора я не запомнил, а по фотографии разобрать его имя оказалось невозможно.

Бронзовый нос музыканта подозрительно блестит. Может быть, за нос его хватает всякая музыкальная молодёжь, мечтающая  оседлать фортуну. Увы, пианист, исполнявший произведения Шопена в небольшом концертном зальчике монастыря, играл с ошибками. Возможно, устал, развлекая настырных туристов.

Продолжение следует…

Возможно, лучший портрет Шопена

Tags: Вальдемосса, Волошин, Ж.Санд, Ильицкий, Испания, Майорка, Салоу, Санта Понса, Шопен