Сальвадор Дали. Всякие выкрутасы

Выражение Дали «Не бойтесь совершенства. Вам его не достичь…» (вариант перевода «Оно вам не грозит…») можно слышать довольно часто. Но за ними следуют слова куда более важные: «…Тем более, что в совершенстве нет ничего хорошего». Почему они мало кому известны?..

Владимир ИЛЬИЦКИЙ

Фото автора

В ту пору я был уже достаточно
известен в Каталонии –
не столько картинами,
сколько всякими выкрутасами.
Сальвадор Дали

…я должен начать с того, что я есть сам.
Я – те чудовища, что обуревают меня во сне:
они воплощают мою сокровенную суть.
Чеслав Милош

Из моих друзей глубоким почитателем Дали является Валерий Федосов. В принадлежащей ему книге «Тайная Жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. О себе и обо всём прочем» (впервые издана в Нью Йорке в 1941-м),  вклеена «приобщительная» визитка хозяина, на которой  значится: ГИДРОПРОЕКТ, Федосов Валерий Евгеньевич, главный инженер проекта, инженер-гидротехник, канд. технических наук, почётный энергетик. В моих интервью с В.Ф. для мытищинских «Родников» мы неоднократно упоминали имя великого каталонца…

Какие-то иллюстрации картин Дали попадались мне в книгах, посвящённых западной живописи. В частности, в сборнике статей  1987 года «Модернизм. Анализ и критика основных направлений». В главе  «Дадаизм и сюрреализм» в чёрно-белом варианте (откомментированные, как «пошлая цветная фотография»)   представлены три полотна Дали. Парящий над заливом  «Христос св. Иоанна на кресте», «Предчувствие гражданской войны» и «Осеннее каннибальство».
Две последние есть и в «Тайной  жизни» — наконец-то в их  натуральном цвете. Это ведь как-никак 1998-й,  и теперь-то «новая демократическая» Россия» достойна не только анализировать и  критиковать (обвиняя художника во всех смертных грехах!),  но и элементарно видеть, что и как выглядит.

Критический принцип относительно Дали  в целом простой: это не искусство, поскольку вызывает отвращение, а не светлые благородные чувства. То есть Сталин с Ворошиловым в развевающихся шинелях  с горящими глазами – искусство, а два бесформенных «иберийца», пожирающие друг друга – не искусство.
А ведь эти «сталин» и «ворошилов» не что иное, как те же самые «иберийцы», и то, что сожравший многих «сталин» случайно не сожрал «ворошилова», ничего не меняет. Любое, самое бредовое искусство, не может быть вырвано из жизненного контекста. И десятки тысяч ленинов-сталинов по всей стране —  такая же «паранойя сюрреализма», как  «Предчувствие гражданской войны»… (1936 г.)

Написанный в год моего рождения  «Христос» до известной степени  повлиял на моё воображение. Точнее, несколько изменил точку зрения на предметы и события. Обозревать их, оказывается,  можно и  совсем с других вершин, если только уметь на них взобраться. С вершин духовных, что ни в коем случае не означает – религиозных.
Но всё же по мимолётным взглядам на книжные иллюстрации  многого не поймёшь. И потому естественным было, оказавшись в Каталонии, наведаться в Фигерас и Пуболь, вынести оттуда первые впечатления о личности и творчестве художника, а затем уже прочитать «Тайную жизнь…»

«Я испытал влияние и греческой и финикийской культур…» — эта фраза  звучала для меня сладчайшей музыкой, хотя… доподлинно, в чём это влияние проявляется, ответить я  вряд ли смогу. Так – смутные ощущения, но – при-ят-ны-е-е.
Растекающиеся часы… Их, признаётся Дали, он «развесил на уже готовую картинку» и назвал «Память неистребима».  Когда  полотно вдруг сделалось хитом, он  придумал, что никто почему-то не понимает: все часы показывают ТОЧНОЕ ВРЕМЯ. Странное объяснение…
Никакого точного времени  не существует  — только общепринятое. И несовпадение оценок произведений искусства, как, собственно, и всего прочего, это не пресловутый «спор о вкусах», а  наша принадлежность к разным  ВРЕМЕНАМ. К каким? Точно не известно…

*  *  *

Театр-музей в Фигерасе  интересен хотя бы потому, что вряд ли имеет какие-либо аналогии. Первым наброском такого «театра» был для Дали, вероятно, домик в Порт-Льигате, но в ту пору он ещё «не имел возможности воплотить свои умопомрачительные  декоративные замыслы…» Ну, конечно! Весь мир театр и т.д. В конце концов Дали понял, что он именно театральный художник, но быть только художником ему было неинтересно. Теоретик театра и режиссёр, сценическая прима и  театральный архитектор – отнюдь не все его ипостаси.

«…ибо всё, что я делаю, я делаю основательно». Относительно Театра-музея, мне показалось, такая основательность пошла во вред. Или это потому, что мы – недоучки и не в состоянии оценить целостность замысла? Недаром же сказано: «Нас воспитала красота развалин» (Б. Пастернак).

Площадь Гала-Сальвадор Дали в Фигерасе находится на вершине холма, а театрально-музейный комплекс – на его склоне. Здесь когда-то и на самом деле был театр, и Дали в его фойе впервые выставил свои картины. Но театр сгорел, актёры разбежались… Дали его восстановил, включая сцену, под которой находится его собственная усыпальница.
Крыша Музея утыкана огромными шарами и яйцами – идеальная  (или стремящаяся к идеальной?) форма, символ жизни.

В экспозиции, что важно, не только произведения самого мэтра и расписанные им залы, но и картины из его коллекции. Из всем известных – Эль Греко. Мейсонье – из которого «вышел» Дали – по его собственному признанию. Двум художникам – Антони Пичоту и Эваристу Вальдесу – предоставлено по отдельному помещению.

Публика бродит по закоулкам четырёх этажей в полной растерянности. Знакомые и узнаваемые вещи перемешаны с непонятными. Да, это не театральный сюжет. И не музейная экспозиция. Это – «самый большой в мире сюрреалистический предмет». Из чего и следует исходить…
Меня тронули больше всего два момента. Купол в виде «мушиного глаза» над усыпальницей художника и скульптура Ньютона,  установленная на лестнице, по которой в музейный комплекс поднимаешься с тыльной улицы.

«Ньютон» как-то особенно удачно расположен. Зажатый домами, и словно пытающийся их раздвинуть, он поднимается вверх. Но ты можешь «обогнать» его на этом подъёме, что само по себе возбуждает сильные, хотя и не ясные чувства.

*  *  *

«Чем явственнее становилась для меня Россия, тем смутнее и нереальнее казались привычные улочки Фигераса», — писал Дали в «Тайной жизни». Ничего явственного! Никакой «густой щетины куполов», никаких «снежных горностаевых полей». Художественный образ в отличие от поэтического – всегда более конкретен ибо фигуративен, и потому — менее точен.
Но церковные купола с их непонятной цветовой символикой в сочетании с безразмерными и преимущественно пустыми  полями  (то засуха, то недород, то 10-месячная зима) – тот самый «сюрреалистический предмет», который, согласно Дали, «совершенно бесполезен и разумно использован быть не может. Создан же он, как всякий фетиш, затем, чтобы любая бредовая идея получила своё зримое и осязаемое воплощение…»
В случае с куполами, это наши умопомрачительные «сорок сороков», а с полями – бери больше! – Целина, поднятая на дыбы неукротимыми большевиками, у главного из которых на плечах «сияет антиголова»…

Тех, кто понимает в существе поэтического и всякого прочего творчества, Дали  по-отечески  утешает: «Если вам не хочется никому подражать, будьте уверены – из вас ничего не выйдет». Почему мало что выходит из  «творческих» потуг России?
Страна, про которую всё давным-давно сказали Чаадаев и Гоголь, главный губернский город которой – Тьфуславль, продолжает искать СВОЙ ПУТЬ. При этом других – ещё более одиозных самостийщиков – терпеть не может, а нашедших свой путь – поучает с видом «знатока» с иронического наброска Брейгеля.
«Если в стране нет по меньшей мере пятидесяти сортов сыра и хорошего вина, значит, страна дошла до ручки…» — чем не диагноз от доктора Дали?  Катаклизмы случаются везде. Но если есть вино и сыр, на равных сотворённые природой и человеком, и застольное человеческое общение (я снова вспоминаю Милоша, его «Стол I» и «Стол II»), любые катаклизмы преодолимы – «в этой корчме над извечным величием моря…»

…Побродив по Фигерасу кругами, я вернулся к Театру-музею. На фоне спускающихся сумерек отрешённо светился «мушиный глаз» купола. Меня не покидала мысль, что сквозь это светящееся око одинокий художник подглядывает за происходящим.

Он уже, вероятно, забыл о своей мечте быть похороненным вместе с возлюбленной Гала – рука в руке. В замке Пуболь я спускался в  крипту и отдыхал пару минут на скамеечке над её могилой. С одним единственным вопросом, не имеющим ответа, но применимым  в любом случае – «Зачем?»

*  *  *

В замке Пуболь распускаются розы…

Деревенька Пуболь почти на границе с Францией — вдоль дороги поникли ещё не снятые помидоры-черри – облагорожена единственной достопримечательностью, но зато  ей почти тысячу лет. Указатель, стоящий практически у замка гласит: Castell Gala – Dali.

Само собой, пред нами не первоначальный облик «кастелло», а  сперва порядком изуродованный временем, а затем восстановленный художником. Дали купил его абсолютной развалиной (интересно, у кого?) и воссоздал по своему проекту. Выполнив таким образом обещание 30-летней давности,  данное жене: будешь, моя королева, жить, как королева!

Так что мы видим перед собой ещё одно творение Дали, но без каких-либо сюрреалистических выкрутасов. Музей работает с 15 марта по 31 декабря, группы приезжают сюда только по предварительной договорённости.

Жить вместе супруги уже не могли. Это не замок Дали, а музей Сальвадора Дали, являться сюда без разрешения жены он не мог – это была её личная территория, здесь Гала спасалась от старости с помощью новомодных средств и молодых ухажёров.
И сама пыталась спасти от наркомании одного из них – французского пианиста. В фортепьянном салоне замка об этом напоминает большая фотография.

Увенчанный башней замок защищён  настоящей крепостной стеной с «зубчаткой» — его внутренний двор возвышается над черепичными крышами соседних домов.
Примерно половину территории занимает парк, в торце которого находится бассейн с оригинальным фонтаном. Нечто в античном стиле с колонами и кариатидами, верхом на дельфине – голый пацан. Вода потихоньку струится из пасти чудовищной рыбы, а может быть, и не рыбы.

Фонтан украшен клонированной головой Вагнера – любимого композитора Дали. Экскурсия по внутренним покоям замка  сопровождается «Полётом валькирий». Головы Вагнера выкрашены а разный цвет. Не мог же художник позволить, чтобы все они были одного цвета, даже не самого скучного!
Главная достопримечательность парка, которым супруги очень дорожили, — перенесённые с полотна Дали  слоны со стрекозиными ногами. Те ещё, понимаешь, слоны!

В парке Пуболь распускаются розы,
В парке Пуболь обитают слоны,
Их стрекозиные ноги длинны…

Или это комариные ножки?
Осмотрев парк с его приятными дорожками для променада и практически «пушкинской» скамейкой, направляемся в замок. С балкона взирает на гостей античный юноша, сияющий белым притягательно-идеальным телом.

В правом крыле цокольного этажа находится гараж. Оранжевая легковушка для  ежедневных разъездов стоит на улице, внутри – чёрный представительский лимузин. И ещё – крытая бричка «под лошадь».

Не слишком организованно спускаемся в крипту. На саркофаге с прахом Галы – она умерла в 1982-м – небольшая пузатенькая ваза со свежими цветами. В глубине помещения – бессменная стража: каменные кролик и лошадка.
Собираемся во внутреннем дворе замка, где нас встречает шаржированная фигура мэтра. Дали внимательно осматривает входящих: а волокёте ли вы в сюре, ребята?
Довольно широкая лестница  ведёт на первый этаж. Замок дышит рыцарской славой реконкисты. Стрельчатые окна, герб над входной дверью, какая  скрывается за ней история? Какие тысячелетние страсти-мордасти? Досадно, что их летопись отсутствует…

После некоторого ожидания поднимаемся в зал гербов с «королевским» троном Галы. Затем следует фортепьянный салон с роялем и диваном в виде женских губ.
Отсюда расходимся кто налево, кто направо, рассматривая предметы  и наряды, принадлежавшие Гала, и произведения Дали.  Художник  изображал обнажённую жену сзади – ему явно нравилась её попка, как выразилась одна из моих самарских спутниц – помешался мужик на «этой извилине»…

И не ради ли одной этой  «извилины» в 1954-м написана картина  с  заковыристым названием «Молодая девушка, развращаемая рогами своего собственного целомудрия»?..
Не спеша проходим через библиотеку, буфетную и зал выставок, где в этот момент были собраны публикации Дали и о нём — в мировой прессе. Только здесь я догадался, что знаменитое фото Альберта Энштейна, показывающего язык человечеству, — работа Дали.
Я спускаюсь вниз и  обхожу замок вокруг – по деревенским улочкам. Магазинчик сувениров – botiga d’art, ресторан, чуть в стороне – развалины  какого-то древнего ограждения – возможно, первой линии деревенской обороны.

«Каталония – пишет Хуан Лалагуна – страна кастелянов, строителей замков». Что же тогда такое – Кастилия?..

*  *  *

Когда я возвращал «Тайную жизнь…» Валерию Федосову, он спросил:
— Знаешь, почему Дали называл жену Гала, а не Галина?
— Понятия не имею.
— Потому что Галина по-испански – курица!
— Ну что ж! Я бы звал её: цыпочка моя…

Tags: Дали, Ильицкий, Испания, Каталония