Проникновенный Париж

Париж — город влюблённых. Так в рекламе. А на самом деле? Почему бы не проверить способом Фомы Неверного, проще говоря, методом тыка: вложил персты и убедился… Время для амурных экспериментов было выбрано самое подходящее: весна, начало мая, период обострения на излёте. Но в мае почему-то не сложилось к нашему огорчению. Но всё, что ни делается, к лучшему. Нагрянуло лето с его неимоверной жарой – смог плюс пекло 40 градусов, и мы, то есть я и Галя, моя хорошая подруга  (усиленно рекомендую), ринулись в Париж…

Лена ХАСТЛ
Фото автора

О пользе друзей и знакомых

До аэропорта Шереметьево домчались кружными путями — по ухабам, но с ветерком за считанные минуты. Коля, ты настоящий друг!
Пузатый, словно беременная жужелица, аэробус легко взлетел на несерьёзных кряльях, наподобие крылышек у балерины, на которых она якобы порхает, стуча пуантами по сцене, взмыл над облаками и поплыл в Европу.
Четыре часа полёта для вас не будут потрачены напрасно, если в соседнем кресле окажется интересный мужчина вроде того, который назвался Михаилом, по профессии историком. Летел в  Вашингтон  транзитом через Париж якобы на  конференцию.
— История Америки, в смысле Соединённых Штатов? Им всего-то 200 с небольшим? – удивились мы.
— Двести лет не 2000, но спорных моментов в американской истории ничуть не меньше, чем в китайской. Такой вот парадокс! – глубокомысленно заметил Михаил. Насколько он разбирался в истории сказать трудно, но Париж знал досконально. Подсказал нам, куда сходить, что посмотреть, что купить в зависимости от суммы, какой мы располагали. Ну, предположим, 100 евро.
— How many? (скока-скока?) – переспросил он по-английски. Едва самолёт пересёк границу, иностранные слова посыпались из него горохом.
– Ну, предположим, 150…
— Коньяк отпадает.  Рекомендую в качестве альтернативы Кальвадос. Яблочная водка, производится (легально) только во Франции в Нормандии, выдерживается в дубовых бочках, приобретая крепость и цвет коньяка. Пьётся легко,  не пахнет самогонкой ещё до того, как попадает в бочки. Подробности у Ремарка в «Триумфальной арке».

— О, да вы знаток!
— Of course!
Мы вспоминали его с благодарностью, когда совершали парижский шопинг.  Кальвадос по его наводке купили за 18 евро вместо 25 в магазинах Nicolas. Когда я сказала Коле, что в его честь назвали винные магазины, он ответил с достоинством «это они правильно сделали».
Да, что там ни говори, а история это наука!

Две звезды

В аэропорту нас встретила русская тётенька с французскими манерами: элегантный костюм, защитная улыбка и трезвый расчёт во всём, особенно в мелочах. Отвезла в отель, раздала расписание экскурсий и помахала ручкой: au revoir! И мы остались одни в незнакомом городе. Ничего – справимся, где наша не пропадала!

Отель не вдохновил: всё вроде бы на месте – туалет, телевизор, решётки на окнах, потому что первый этаж, Эйфелева башня во всю стену и шикарная кровать на ширину комнаты – свободного места только-только пройти вдоль стеночки. Короче, дюн шамбр пур дэ персон – номер на две персоны. Распространённая в Европе система «Cafe-Coutte» — ночлег и кофе, аналогично английскму Bed & Breakfast – постель и завтрак. Над такими номерами иногда вешают  изображение кофейника с малиновым сердечком вместо пара, вылетающим из носика. Намёк понятен, но мы до него ещё не доросли.
М-да, комната не фонтан!
— Лен, а ты что хотела: 2 звезды они и в Африке 2 звезды, зато мы в Париже, в самом центре, а не на каком-нибудь отшибе! — Она права в том смысле, что все, или почти все достопримечательности близко. До Лувра, Гранд Опера,  Латинского квартала – рукой подать.
Мы побросали вещи, принарядились (специально для Парижа в тесные топики с эффектными декольте) и пробежались радостным галопом по французским достопримечательностям: привет, привет, привет, до завтра! – и к себе домой.
В вечернем свете наш скромненький изнутри отель снаружи выглядел шикарно – историческая постройка, ампир, 19-й век, ровесник Эйфелевой башни! А что внутри он не комильфо, так это мелочи. Некоторым утешением послужило то, что во Франции 5 звёзд не бывает – 4 звезды – предел и, следовательно, наши 2 звезды в переводе на международный стандарт – это 2 с плюсом или 3 с минусом.

Супы гороховые, луковые, всякие

После того, как освоились на новом месте, развесили наряды по плечикам, подумали о том, что неплохо было бы перекусить. Энергичные жевательные движения  взбадривают, успокаивают, снимают усталость – три в одном. Чтобы поднять настроение, подкрепились, чем бог послал. А послал он буханку чёрного, батон колбасы и кусок сыра — захватили с собой, чтобы не скучать по родине. А я кроме того – свой любимый суп, гороховый с копчёностями, и корейскую лапшу, изготовленную в Егорьевске.
За кипятком сбегали на вокзал Сен-Лазар, названный в честь Святого Лазаря покровителя нищенок, попрошаек и бюджетных туристов. Шутка! Конечно же, у нас был кипятильничек – куда  мы без него, верного спутника советских командированных! Вещь нужная, но опасная: если бы нас с этим кипятильником застукали, международного скандала не миновать!

Без еды ни одна турпоездка не обходится. Утром турист поглощает как бы бесплатный завтрак, а дальше, как получится. Если взглянуть на меню с философской точки зрения, то это не просто набор питательных веществ, а пища для размышлений. По тому, что и как подавали к столу в нашем отеле, можно было составить представление и о французской кухне, и о самих французах.
Судя по завтраку, к широким жестам они не расположены. Любят сладкое, но утром себя ограничивают и к этому призывают гостей французской столицы:  сыр, масло, джем — в крохотных баночках, обязательный круасснчик меньше московского, но полнее – начинки больше половины. чай или кофе на выбор, и никаких шведских столов, Прижимистая французская душа не терпит изобилия. Всего понемногу, по выдаче, и только хлеб без ограничений. Знаменитый французский багет, нарезанный ромбиками. Уплетали его за обе щеки — халява, плиз!

Откуда такая щедрость у прижимистых парижан? Оказывается, это от Наполеона. Император своим указом даровал гражданам хлеб, воду и пользование туалетом бесплатно. Кодексу уже двести лет, а действует до сих пор.
Когда собирались в Париж, обедать не планировали – жалко времени на какую-то там еду, и деньги жалко тоже. Лучше купить что-нибудь полезное, памятное: духи, косметику, сувениры.
Но к нам прибилась девушка, москвичка, завсегдатай парижского общепита. Родители дали ей в дорогу кредитную карточку:  езжай и ни в чём себе не отказывай. Мы с замиранием сердца следили за тем, с какой лёгкостью она расставалась с деньгами: гарсон доставал машинку – вжик и 30 евро, как не бывало. С другой стороны – удобно, не надо таскать с собой кошелёк с наличностью и для надёжности прятать его, образно выражаясь, за корсаж. Страдает имидж приличной девушки. Когда расплачиваешься бумажками, на тебя глядят, как на дикарку. Же сюи рюс?
Объясняться с официантами, правильней сказать – с гарсонами, то есть с «парнями», приходилось мне в стиле Элочки-людоедки.
— Гарсон! Пурье ву ну донэ («Эй, парниша! Не дадите ли нам»), это, это и это! Сильвупле!
— Oui, madame!
— Мадмуазель!
— Pardon, mademoiselle!
Предложил вино: «дюбоне», «сюз», «перно», «сен рафаэль», «пасти»? Сухое, то есть сек? Естественно! Галина морщится: эту кислятину — 120 грамм за 4,5 евро? И цедить целый день, как делают настоящие французы! Нет, сегодня мы трезвенницы!
Ждём настоящего обеда. И что же нам принесли? Глубокий поднос, густо засыпанный преимущественно зеленью: сладкая кукуруза, она же мамалыга, не тронутый ножом салатный лист, порубанный на дольки помидор, два лопуха из ананаса, срезанного на толщину папиросной бумаги, яйцо, разьятое на части и розовые лепесточки ветчины. А, может быть, это телятина: она здесь белого цвета, потому что получается из бычков, которых выращивают в полуподвешенном состоянии. Боже, какой ужас!
— Галь, что это по-твоему?
— Свинина. А что?
Ничего — можно спокойно есть! Как же я сразу не сообразила: белая телятина — деликатес, удовольствие не из дешёвых. А официант принёс нам, что попроще — «плат дю жюр» – «дежурную тарелку». Быстро, вкусно и как бы недорого – по-ихнему, 20 – 30 евро,  по-нашему больше тысячи – для ужина нормально, для ланча – чересчур.

Дошла очередь и до лукового супа. Зашли в бистро. Сделали заказ и ждали, чуть ли не полчаса. Вспомнили историю, откуда взялось это самое «бистро», с 1814-го года – казаки гуляли по Парижу и им, конечно, было не досуг просиживать за полстаканом французской бражки: остограмились и вперёд. И они подгоняли официантов: быстро, быстро!
В чём-то наши предки были правы. Так и подмывало крикнуть: ну, вы скоро там, нельзя ли побыстрее! Быстрее не получилось, зато с кухни потянуло гарью. По запаху луковый суп, возможно, что наш. Почти угадали.  Принесли большую чашку с так называемым супом. Гренки в несколько слоев заливают густым луковым соусом, посыпают тертым сыром и запекают. Честное слово, я его хотела съесть – всё-таки 8 евро и 30 минут ожидания! — и не смогла.
— Значит не голодная! – Галина добила свою миску и с облегчением вздохнула. – Для кого-то это, может быть, и вкусно, но с нашим борщиком не сравнишь.
Настоящие русские щи с черным хлебом под водочку (почему бы и нет!) можно отведать только в русских ресторанах Их здесь несметное количество: «Balalaika» «Арбат», «Петроград», «Ваня», «Лидина Дача», «Елена», «Князь Игорь», «Комаров»… Скромный ужин (Бефстроганов, борщ) обойдётся, по мере убывания, в  «Петрушке»  – 70 €, «Душке»  – 60 €, в «Царской охоте» – 40 €,  в «Матрёшке» – 30 €, в «Ирочке» и вовсе – 20 €. Цены такие же, как и на Тверской, но можно ли сравнивать. И чёрт бы с ним, с луковым супом: попробовали, галочку поставили, теперь будем знать, что это такое.
Париж стоит обеда!

Парижские святости

Кто хочет взглянуть на Париж с высоты птичьего полёта, тому прямая дорога на Эйфелеву башню. И мы там, конечно же, побывали, но для начала осмотрели город влюблённых (главная цель поездки не забыта) со второго этажа экскурсионного автобуса.

Дали круг, оценили расстояния (сравнивая с Москвой – в пределах бульварного кольца), спешились и ножками, ножками потопали по Латинскому кварталу.
Сколько здесь всего! Тут и  Сорбонна: 13 факультетов, толпы студентов, красивых и нахальных, преисполненных решимости в свободное от учёбы время урвать у туристов лёгкую копеечку. И — по контрасту с молодёжным экстримом — величественные, божественно красивые церкви.

В первую очередь Собор Парижской Богоматери — Нотр Дам де Пари, избежавший участи  московского Христа Спасителя благодаря вмешательству Наполеона: революционеры хотели взорвать, как Бастилию, а он не дал – только через мой труп. И в качестве аргумента выставил пушки: ultima ratio regum – последний довод королей.
Заходишь (вход свободный, съёмки разрешены) и диву даёшься. В основе храма языческая базилика, посвящённая Юпитеру. И далёкие от христианского канона истоки упрямо пробиваются сквозь каменные плиты.
В боковых галереях сгустилась сумрачная  аскеза. В центральном зале пестро и красочно, словно внутри калейдоскопа. Витражи купола можно разглядывать часами, теряясь в догадках, что же там изображено. На стенах более понятные барельефы на евангельские сюжеты.

В алтаре, не скрытом  в отличии от православных храмов иконостасом, скромная в сравнении с окружающим великолепием статуэтка  Богородицы. У неё в ногах триптих, изображающий снятие со креста и положение во гроб. Печальный момент выбран не случайно: остановись, турист, и хорошенько задумайся – правильно ли ты поступаешь, заказав экскурсию в Мулен Руж с полуголыми тётками и легко одетыми мужиками. Судя по афише, парни просто прелесть, и в эстетическом плане могут быть отнесены к разделу – культурная программа.

На площадью перед собором туристы, старательно задрав головы, разглядывали водосточные трубы в виде отвратительных горгуль, из которых Квазимодо по заданию Виктора Гюго поливал бунтующую толпу кипящей смолой. Эффект был потрясающий!
Церквей в Париже множество: старых, готической архитектуры, новых 20 века в стиле ампир. Самое монументальное сооружение — базилика Сакре-Кёр возвышается над Монмартром на 83 метра (отметка по кресту на куполе). Колокольня добавляет к ним ещё 13 метров.  Сам холм, о чём говорит название – Montmartre (Марсова гора), имеет богатое языческое прошлое и производит внушительное впечатление – 130 метров от основания. В ясную погоду видимость доходит до 50 километров. Это всё равно, что с Красно площади видеть Софрино.
Сакре-Кёр единственная церковь, где не разрешают фотографировать. Поэтому не удалось оставить на память образ Христа с пылающим сердцем: Sacré Cœur – дословно Святое Сердце.
Церковь Сен-Шапель, самая старая в Париже –13 века.  Витражи удивительные, 2/3 из них подлинные, можно сказать, от пола до потолка. Вглядываешься в изображения, восхищаешься и ничего не понимаешь –  каждый сюжет такая же загадка, как египетские иероглифы.
Православные церкви, их несколько, гораздо скромнее, но уютнее.

Ars longa – у истока жизни

В Лувр мы попали со второго захода. Первая попытка оказалась неудачной. Пришли во вторник, а вторник – выходной. Пока разглядывали стеклянную пирамиду перед входом, смотрели, как два альпиниста её драят до зеркального блеска, подъехал автобус с туристами: автобус из Германии, туристы из России. Примкнули к ним: ничего, что мы с вами? Господи, о чём речь! И поехали на экскурсию. Куда? А какая разница – мы в Париже второй день и мало чего видали.

Привезли нас в музей современного искусства — д’Орсэ. Ненужный вокзал приспособили под роскошную галерею. Вход – 8 евро. Для молодёжи 18 — 30 лет скидка – два с полтиной, которая распространяется на всех после 16.15. Именно так – ровно в 15 минут пятого, в этом все французы, даже те, которых по цвету кожи можно принять за африканцев.
Здесь всё, как в музее имени Пушкина, даже конные статуи, разве что нет гигантского Давида, отдыхающего после чистой победы над ещё более рослым Голиафом.

Самое современное, что выставлено в Орсэ, носорог перед входом. Остальное, в силу возраста (100 с лишним лет) давно не тянет на заявленный титул. Вот картина «Завтрак на траве» когда-то произвела скандал в Салоне, из-за обнажённой женщины в компании респектабельных месье на лужайке в Булонском лесу. И только-то? Что интересно – уже тогда никаких шашлыков. Думаю, нам за французами в части экологии никогда не угнаться!

Не всех импрессионистов принимаю. Но как можно не любить Моне, Ренуара (его особенно много), Тулуз-Лотрека. Последний особенно интересен: планируем походом в Мулен Руж — сравнить, как было и как стало.
На первый взгляд народ совершает броуновское движение, то есть бродит без видимой цели по многоярусному храму современного искусства, но какое-то незримое течение существует. И оно выносит к полотну Курбе – женщина без головы.  На самом деле с головой у неё всё в порядке, но художник изобразил её с точки зрения гинеколога и поднял  до философических высот, о чём говорит название: l’Origine du Monde -источник мира, в смысле вселенной, иными словами всего. А вы что подумали?

Cфотографировала эту l’Origine тайком (съёмки в музее д’Орсэ не приветствуются) и подарила Галине для Интернета отпугивать назойливых мужиков (в Париже я находилась в её тени).   Они ей порнофотки, она, как культурный человек, искусство. Действовало безотказно.
Иностранцы удивляли своей простотой. Устали, сели, где стояли, послушали экскурсовода, дальше пошли. На улицах так же. Видимо, у них все стерильно – мостовую моют шампунем.
На Лувре мы сэкономили 34 евро: отказались от экскурсии за 40 евро и подошли к кассам в 18-00. Как только стрелки вытянулись в линию, билеты упали в цене с 9 монет до 6. Какая-никакая, а выгода: на 3 евро можно дважды прокатиться на метро.
Без экскурсии так и так не остались — прицепились  к русскоговорящему гиду и увидели всё, что хотели, Венеру Милосскую,  Нику Самофракискую, Гермафродита спящего из коллекции Боргезе.

Он не так известен, как Венера, но по-своему интересен, благодаря происхождению. Его родители Афродита и Гермес   нормальные боги, а произвели на свет такое чудо, которое надо рассматривать с двух сторон. И всё равно непонятно, что же это в конце концов такое? Наверно, его имел в виду Пушкин, когда писал в «Сказке о царе Салтане»: родила царица в ночь не то сына, не то дочь.
Видели прославленную Мону Лизу, похожую на рыбку в аквариуме, спрятанную за двумя зелёными стеклами. Экскурсовод от несравненной Джоконды не в восторге. Сказал, что она представляет интерес больше коммерческий – историей её похищения, а в Лувре много  шедевров, более значимых  своей исторической и художественной ценностью. Кощунственные речи, но я с ним согласна.

Задержались у картины Энгра «Одалиска». Вот какие женщины были в моде: маленькая ножка, небольшая грудь и роскошные бёдра. Чем она занималась или это само собой? Так в жизни не бывает!

Уголок Парфюмера

Жан Оноре Фрагонар, как д’Артаньян, приехал в Париж с юга — провинциал! Со шпагой обращаться не умел, зато владел кистью, настолько искусно, что проложил ею дорогу в Лувр и занял достойное место среди мастеров изящного и жеманного искусства в стиле рококо.
К парфюмерии Жан Оноре не имел ни малейшего отношения, пока у него на родине в местечке Грас на бульваре, названном в его честь, в 1926 году не открылась фабрика по производству розового масла, которой и присвоили звучное имя «Фрагонар» в силу месторасположения (во Франции так принято) и в знак уважения к знаменитому земляку. Готовый, раскрученный бренд и практически даром.

Фирма набирала обороты, открыла магазин в центре Парижа, и в там же устроила «Музей духов Фрагонар». Музей приютил списанное оборудование, настолько качественное, что, несмотря на возраст, более, чем преклонный, хоть сейчас в работу.
Что не поместилось в помещении,  выставлено на улицу приманивать туристов. К бэушным экспонатам прикупили раритеты. К примеру, изящные нессесеры с флакончиками конца XVIII века (канун революции), аптекарские весы, пузырьки с ароматическими компонентами, склянки с исходными продуктами, доставленными из различных уголков земного шара. Ирисы из Италии, мирт из Хорватии, магнолия и кедр из Америки, ваниль с Мадагаскара, кориандр и лаванда из России, скорее всего из Крыма, который нам, увы, уже не принадлежит. Но, конечно, основные поступления от французских производителей.

В квадратной рамке под стеклом на подложке, пропитанной спермацетом, цветы жасмина подвергаются холодному анфлёражу – l’enfleurage a froid (извлечению аромата), подобно тому, как это делал ненормальный Парфюмер. Тень этого психа витала над колбами и склянками. Ненавижу маньяков, а режиссёров, которые смакуют извращения, тем более.

Жемчужина коллекции — перегонный куб, похожий на самогонный аппарат времён наполеоновских войн, сделанный качественно и с задором. От частого употребления аппарат слегка закоптился, а почистить нет времени, потому что экспонат самый востребованный из всех и редко бывает на месте – всё больше в разъездах. Полгода назад его можно было видеть в московском ЦУМе.

Всё могут короли

Действительно, всё, что только ни пожелают. А в том, чтобы жениться на ком придётся, у них нет необходимости. Чтобы в этом убедиться, не обязательно посещать Версаль, но мы не удержались от соблазна посмотреть на резиденцию французских королей.
Утренний автобус доставил нас на место к золочёной ограде. Решётчатые ворота на замке. Они были  открыты для простых граждан, вроде нас с Галиной, только во времена Великой французской революции.
Сегодня поток туристов разделяется на три рукава. Вход А, напротив часовни — для неорганизованных посетителей и экскурсий в Официальные апартаменты и Зеркальную галерею. Вход С в дальнем левом углу дворца — для желающих увидеть опочивальню. Сюда самая длинная очередь. И наконец, вход D — только для экскурсий, что позволяет увидеть такие части дворца, куда по одиночке не пускают, — это для нас.

Что мы такое особенное увидели, осталось загадкой. Альков Марии-Антуанетты, устланный гобеленами? Камин с двумя поленьями? Многоярусные люстры, увешанные хрусталём. Королевская опочивальня, драпированная златотканой парчой. И, наконец, сам король-солнце Луи XIV (непонятно, почему наши учебник его упорно называют Людовиком?) верхом на коне топчет поверженных врагов.
Роскошь необыкновенная и слащавая до приторности красота, прекрасное, как его понимали в XVII веке.  Король нашёл способ усмирить своих аристократов – одел их в шёлковые камзолы и завитые парики: пусть лучше погрязнут в роскоши и разврате, чем в интригах и заговорах.
Ничего не скажешь – умный король, жаль совершенно не похожий на красавчика, каким его изобразили в «Анжелике».

Версаль похож на Петергоф, точнее наоборот — Петродворец напоминает Версаль. Но в Северной столице нет восхитительных французских садов, поражающих четкими геометрическими рисунками, словно выведенных по лекалам. Правда, нижний парк сильно уступает верхнему.

Танцы классические и эротические

Утром была экскурсия в Гранд Опера, роскошь необыкновенная! Описать словами невозможно – нет таких слов. Перед входом бюст архитектору Шарлю Гарнье (1825 – 1898), как подтверждение, что эта сказка создана человеческими руками. За каких-то 13 лет! Большой театр реставрируют дольше!

Спор с Галиной, что лучше – опера или балет, выиграла я. Люблю классический танец, но французских исполнителей не видела ни разу! И тут такая удача — балет «Евгений Онегин», билеты за 7 евро (партер —  75 евро) где-то на галёрке, под самым потолком, но каким! Его расписывал сам Шагал! На радостях сфотографировалась перед входом у знаменитой скульптурной группы «Танец» Жана Батиста Карпо. Сцена в сельском клубе – один парень на шесть девиц! Я седьмая.

Что можно станцевать из «Евгения Онегина»: бал в Петербурге, смерть дяди, который самых честных правил, крестьянские пляски, письмо Татьяны, день рождения, дуэль, признание Онегина в любви, неожиданный приход мужа-генерала, финальное pas-de-trois? Задача не простая. Но и французы не лыком шиты – подошли к русской теме творчески, и зрелище получилось фантастическое, за что я и люблю балет. Не так часто удаётся посмотреть французских исполнителей, а тут, пожалуйста, весь вечер на сцене.
В антракте разглядывали публику – русских много, но знакомых  никого.

На следующий вечер — Мулен Руж. Знаменитая «Красная мельница»  высотой с пятиэтажный дом, неоновая реклама: 120 лет («Мельница» ровесница Эйфелевой башне), ревю «Феерия».
Сфотографировали знаменитое кабаре снаружи, потому что внутри съёмки категорически запрещены. На входе отбирают всё, что на взгляд секьюрити лишнее и берут за это 2 евро. Амфитеатр пришлось брать с боем – билеты за 95 евро (в кассе на наш сеанс в 23-00 – 75!) без места. В партере без толкотни расположилась солидная публика. За дополнительную тридцатку гостям предлагают ужин, а зрителям вроде нас – по бутылке шампанского на двоих.
Танцуют в основном русские и украинцы, хлопцы и девчата в пропорции два к трём. Высокооплачиваемые специалисты — зарплата  3 тыс. евро, а средняя по Парижу 1800.  Конечно, шикарные костюмы, красивые мальчики и девочки, всё отработано, еще бы — одно и то же представление показывают не один десяток лет. Девочки половину шоу танцуют топлес.

Галина осталась ими недовольна: «Не  могли  сиськи одинаковые подобрать!» К мальчикам претензий не было. Реклама не обманула: стройные, милые, культурные, как мы и предполагали. Шоу закончилось во втором часу ночи, мы тепленькие и довольные компанией дошли до  Гранд Опера, а там и до отеля рукой подать.  Ночная прогулка, чем и хорош Париж в отличие от нашей златоглавой, закончилась без происшествий. Лёжа в темноте обсуждали: где солисты лучше (именно солисты) – в кабаре или в балете? Решили единогласно – в Гранд Опера!

«Малая церковка, свечи оплывшие»

Вихрь удовольствий закружил нас, но не настолько, чтобы избавить от русских (скорее бабских) привычек гулять по кладбищам. Не зря у нас были припасены платочки: один на голову, другой для носа. И значит нам прямая дорога на Сент-Женевьев де Буа, крупнейший русский погост в мире. Вход свободный, экскурсия 40 евро – стандарт. Обойдёмся!
В Париже постоянно сталкивались с русскими, и одна пара из Петербурга, любителей истории, подсказала, как добраться до русского кладбища.
В метро мы заблудились и поехали не в ту сторону, надо было выходить и покупать новый  билет — 1,6 евро, почти 60 рублей. Дорого! И тут навстречу женщина, чёрненькая, как я. Русская из Молдавии. Издали нас заметила — за версту видать, москвички. Уже несколько лет живёт в Париже, вполне освоилась и подсказала, куда ехать и как зайти без билета: переть дуром, разводить руками, улыбаться и твердить – нон компранде.
Я впереди, Галина за мной. Зашли, всё хорошо. И я опять лоханулась — мы вышли раньше, чтоб сесть на автобус в сторону Сент-Женевьев де Буа. Переспросили  кучу народа, никто понятия не имеет о русском кладбище. Пообщались по-русски с каким-то поляком, который с внуком отдыхает здесь и тоже без понятия. Наконец в «информасьон» (справочной) нам подсказали, что мы не доехали, и дали схему пригородных поездов.
Пригород очень красивый — все в цветах. Галина всплакнула – у неё родственники в Армавире, говорит, похоже на наш юг.  Дальше добрались без проблем, но на кладбище самим найти что-либо очень трудно. Тут опять повезло, приехала группа русских из Германии, Канады, Америки с русским гидом. С ними прошли к могилам Галича, Тарковского, захоронениям Деникинцев и Врангелевцев.

Надолго задержались у гробницы Нуреева, покрытой его любимым ковром. Креста нет – он был мусульманином, ковёр сделан из мозаики. Но главное – живые цветы! Детей у него нет, и не могло быть. Родственники далеко. Значит, кто-то из его партнёров приходит, ухаживает. По-моему это любовь, любовь до гроба.

Зашли в церковь Успения. Скромная, уютная, построена в строгом новгородском стиле по проекту Бенуа, здесь же похороненном: «Малая церковка, свечи оплывшие. Камень дождями изрыт добела. Здесь похоронены бывшие, бывшие. Кладбище Сент-Женевьев-Де-Буа».
Вот где пригодились платочки. Экскурсия потянулась за нами. В группе преобладали тётки. Должно быть, приехали в Париж за тем же, за чем и мы. Охотно рассказывали про себя, обменивались контактами.  С ними же  на автобусе вернулись в Париж, и как раз оказались около Эйфелевой башни.

Железная дама

Ни для кого не секрет, что Эйфелеву башню поставили в честь Великой французской революции. Французское изящество во всём – особенно по отношению к историческим моментам. Кто может сказать, глядя на это ажурное сооружение, что построили его в честь  трагических событий, в оценке которых до сих пор не установилось однозначного мнения.

Строили два года – по-моему, это рекорд скорости.
Французы лукавят, называя башню, «Железной дамой», хотя на вид это сооружение противоположного пола. И недаром французские девушки балуются хулиганскими фотографиями в таком ракурсе, что 300-метровый шпиль как бы оказывается между ног. А мы чем хуже! Мы тоже изобразили нечто подобное. В умных книгах такая практика называется визуализацией мечты. И, воодушевлённые удачными кадрами, пошли на штурм.

Башня работает ежедневно – «за исключением забастовок и ураганов» (так в  рекламе). Поднялись пешком до 2 уровня (примерно 40 этажей) – за 4,5 евро. Были бы помоложе (или постарше) удовольствие обошлось бы на 1 евро дешевле.
Добирались с остановками больше часа. Шутка ли сказать – вскарабкались на колокольню Ивана Великого. Зато вдоволь насмотрелись на то, как она, эта башня устроена: сколько уголков железных разных, сколько клёпочек – они как пупырышки по всему телу сверху донизу.

Зато с каким чувством оглядывали Париж: весь город, как на ладони, люди словно букашки.  Галина вцепилась в поручни – дальше не поеду! И я одна на лифте до самого верха — 300м. Тут уже и пригороды, а город превратился в подробную карту-схему с отдельными домами, деревьями, машинами и еле различимыми человечками. Боже мой, какие крохотулечки! И ничуть не страшно. Так и подмывало что-нибудь бросить вниз и посмотреть, что будет. И действительно, чуть было не выронила аппарат, когда заглянула вниз, чтобы сделать шикарный кадр. Всё-таки, блин, высоко и башня шатается. Говорят, уходит в сторону на метр.

А вдруг на самом деле какая-нибудь балочка внизу надломится от старости (100 лет – это для железяки солидный  возраст!)? И загремим со страшной силой: сначала я, потом Галина!
Чтобы успокоить нервы, заглянула в музей восковых фигур, маленький на три персоны: Эффель с бородой, Эдисон с телеграфным аппаратом и дама в шляпе в качестве третейского судьи решает, кто больше матери истории ценен?
Билет на лифт действовал в оба направления, а вот со свторой площадки пришлось идти пешком. Второй раз посещать «Железную дамы» уж точно никому не захочется, даже бесплатно.

Последний день в Париже

Грустно. Никаких экскурсий (нет настроения). Единственно отрадный факт – не надо экономить. Шоппинг! Галерея Лафайет настоящий храм торговли: 7 этажей под стеклянным куполом. Можно вместить и ГУМ, и ЦУМ, и ещё останется свободное место. Накупили сувениров и убежали, чтобы не расстраиваться. Эта Галерея не про нас.

Оставили покупки в номере и пошли гулять без определённой цели, просто подышать парижским воздухом. Улочки тихие, узкие, кривые. В сквериках розы пахнут одуряюще. На Монмартре молодой художник буквально схватил за рукав: мадмуазель, вотр портрэ! И не спрашивая разрешения, начал рисовать. 10 минут и портрет готов: красивое молодое лицо, но на меня нисколько не похоже. 120 евро! Чего?! 100! Скостил до 50. Нет! «Non?» Да, то есть нет!.Хотелось, чтобы это был мой портрет, а не его впечатление. Он демонстративно порвал портрет. Хорошо, что с кулаками не бросился! Псих!
Чтобы поднять настроение, пошли на Елисейские поля (звучит, как музыка!) пить пиво с мидиями. Ракушки, как ракушки, в любой реке полно, пробовала и те, и эти – французские дороже – 15 евро порция, целая миска. Пиво – так себе, на уровне Балтики №3.

Прошлись до Триумфальной арки и обратно. Поднялись в кафе – чашечка эспрессо (50мг) — 3.5 евро. На первом этаже автосалон. Так вдруг захотелось порулить. Опять прибегла к испытанной практике визуализации мечты – нахально влезла в  красный Пежо и сфоткалась. Забегая вперёд, скажу, что подействовало: после Парижа получила права – полдела сделано.
Никуда не уходим с райской улицы – ждём темноты. Вечерний Париж  оправдывает звание города влюблённых. На улицу Сен-Дени выходят девушки с ключами. По тротуарам фланируют парочки — всякие, и молодые с молодыми, что естественно, и молодые со старыми, и мальчики с мальчиками, ну и, как мы с Галиной,  нормальные туристки, может быть, слегка озабоченные.
Ровно в десять вечера Эйфелева башня вспыхивает и начинает переливаться разноцветными огнями сверху донизу и становится похожей на Рождественскую ёлку. Зрелище фантастическое! Всю ночь не могли уснуть: под окном шумела разноцветная молодёжь.
Летела обратно и думала, каков он, Париж? Вальяжный и спокойный. Пробок нет, машин мало, истории полно – в три раза больше, чем в Петербурге. Дворцы, музеи, памятники в прекрасном состоянии. Живут красиво, пьют умеренно и на свидания не опаздывают. Умеют говорить комплименты и знают толк в любви. В этом отношении первое место за ними. Второе, наверно, за итальянцами. Но в Риме я не была. А в Париж обязательно вернусь – вдвоём, но точно без подружки.

Tags: Париж, Франция