МИЛОШУ — 100 ЛЕТ

А всё же мы были так похожи…

А всё же мы были так друг на друга похожи
Со всем бессильем наших пенисов и вагин,
Бьющимся мощно сердцем, в страхе и наслаждении,
И надеждой, надеждой, надеждой…

Троекратно повторённая (как «Ура!»)  надежда, мне кажется, заимствована у Байрона.  Такого же, как Чеслав Милош, «гонимого миром странника» по вселенным.

Владимир ИЛЬИЦКИЙ

Важным для меня являются дружба и взаимная симпатия  двух нобелиатов —  Милоша и Иосифа Бродского.
К 90-летию первого газета НГ EX  LIBRIS (приложение к «Независьке»)  опубликовала выдержки из его интервью, интервьюером которого был  Бродский.

Фото с сайта polandsite.proboards.com

В частности, они говорили об абсурде, «расцветшем» на руинах Второй мировой войны и о неприятии его в качестве основного литературного метода. О том, что в палитре Милоша абсурд используется дозировано.

Никакого особого абсурда, честно говоря, мне в стихах Милоша заметить не удалось.

Его книга  «Так мало и другие стихотворения» — из тех, что я перелистываю чаше других, — давно рассыпалась на отдельные листочки.

Перелистаю её ещё раз, откладывая в сторону выпадающие закладки.

Впервые вышедшая на русском языке в 1993-м в издательств со странным названием «Вахазар», она представила автора кратко: «Чеслав Милош (р. 1911) – польский поэт, прозаик, эссеист. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1980). Живёт в США…»

Уже не живёт (физически), потому что умер 93 лет от роду. И не в США, а в Кракове. Так и мелькают параллели и меридианы, так и мельтешат.

Он «страдал, стремясь к существам, себе подобным, ибо «был всего лишь человеком». Так ли?
Ведь даже один поэт не подобен другому.  А подавляющее большинство рифмующих «эМ» и «Жо» вообще поэтами не являются. Им не дано «мыслить образами», не говоря уже про отсутствие «почвы и судьбы».  Они не виноваты – так у них устроены мозги.

«Я пережил дуновение свежего утреннего ветерка», — сказал мне давеча один новоявленный стихотворец.  «Тебе осталось подобрать к этому неоригинальному чувству оригинальные слова, — ответил я. – Только где их взять, если для всех нас они одни и те же…»

Фото Павла Бишопа, 1976 г.

У Милоша я обнаружил перекличку со своими мыслями, которые не в состоянии был адекватно озвучить или придать им стихотворную форму.
К примеру, мысль о творчестве вне цели и целесообразности.

При этом я понимал – и здесь Милош стал примером  — творческая задача также требует постановки. Без неё нельзя двигаться вперёд, как  без теории – в науке, пусть эта теория, в конце концов, окажется ложной.

Не думаю также, что этих творческих задач может быть много. И идеи, ими преследуемые, окажутся раскрыты  в достаточной степени. Ибо не всякий жизненный, «почвообразующий» материал для этого годен.

Когда я писал свой «Венецианский марш», проанализировал тексты великих, и оказалось: процентов на 90 они формальны.  Был, видел, вот вам горсть четверостиший с какой-нибудь  бледной метафорой.
Значит, увидено, да, но не пережито, не нашло в душе отклика.
А Милош вслед за Кабиром повторил: в том, что не пережито, истины нет.
Хотя, конечно, истина не подменяет поэзии. Речь – о методе. Но и «с душой и талантом», да и с освоенным методом  ты не застрахован от поражения.

А кто-то ещё обретает покой
в холуйском восторге перед отечеством…

Вчера мы отмечали День России – и восторга этого было столько – хоть ж… ешь.  «Нам хорошо здесь, потому что в любом другом месте было бы плохо!» — так звучал один их множества тостов. Остаётся только развести руками. Здесь ты приспособился, а в иных местах никому не нужен. Но и здесь ты, кое-как приспособленный, не нужен никому.

И всё же у тебя, красотка, есть то, на что очень даже можно позариться.

Задница девушки, мимо идущей,
Круглая задница, слепок из света,
Для горемык-астрономов, пьющих
Прямо на куче песка, — планета…

Настоящие астрономы, подглядывая в телескоп за всходящей Венерой, испытывают такое же вожделение. «Как женщину, мы ждём её сюда» (К. Симонов).

С таким богатством «нижнего бюста» ни к чему вступать ни в Общероссийский народный фронт, ни в Общероссийское ополчение. Существует, кстати, как было замечено, и третий путь – податься в партизаны. В 1951-м Милош «ушёл в партизаны» с поста культурного атташе ПНР во Франции…

Политики всегда неправы,
Решив, что слава их навеки,
Один щелчок – и прочь из славы
Лететь им в пекло картотеки.

Даже в России возможны положительные изменения – вопреки  Чаадаеву и Гоголю. Также и Чехову – у которого вся «хранимая богом родная земля» — ничто иное, как одна большая «палата №6».

И Милош от политики снова возвращается к «человекообразию… проворных мужских мышц нал горящей карминной бабочкой…» Почему, однако, возникает вопрос, мужской мышце повсеместно ставили памятники, а  женской «бабочке» — нет?

Милош заставляет задуматься. А вдруг ты сможешь разобраться в этом «тёмном деле»,  отбросив лукавые выводы псевдоучёных.

Простыми словами он точно передал моё мировоззрение:

Долгие годы я не мог примириться с тем, что я
там, где я есть.
Мне казалось, место моё –
где-то ещё.

Да ведь и к тому же я – не только тот, кто я есть, но и кто-то ещё.

Таким образом мы уравниваем непознанный путь цивилизации с личным непознанным путём. Да и откуда ему взяться, стопроцентно личному, свободному от  обстоятельств места и времени?
Концовка одного стихотворения («Так мало») —

Я так и не знаю,
Что было со мною
На самом деле —

напрямую связана у Милоша с концовкой другого («Весть»):

А может, о земной цивилизации
мы так ничего и не скажем.
Ведь на самом-то деле никто не знает,
что это было.

Фото с файла nobeliat.ru

О чём думает поэт на исходе XX века? Людям сроду не нужны «каноны высокого стиля», но теплится в нас надежда, что они нужны хоть кому-то…

Я ещё не научился говорить, как надо,  спокойно.
А гнев и жалость мешают равновесию стиля.

И ещё о прозорливости поэтов.

Не мне судить о призвании людском.
А своих заслуг я так и не узнаю.

Не угадал!

ПОЭТИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ

К 100-летию пана Милоша

И даже когда однажды меня посылают в город,
город аркад, пассажей, мраморных площадей
(возможно, это Венеция), ступая по плитам.
в смешных лохмотьях, босой, в шапке, которая мне велика,
я думаю только о том, как исполнить то,
что он мне поручил…
                   Чеслав Милош
                   «Альбом сновидений»
                   Монжерон, 1959

1

Пророк, подвязывающий помидоры, —
вот Милоша портрет, а разговоры
про самоотреченье – болтовня,
уместнее – нарезать ревеня.

Пророк, густую цедящий наливку, —
вот Милоша портрет. И по обрывку
черновика, я угадать могу,
чем ТАМ он занимался, на лугу.

Не самая дурная из привычек:
пророк, он кормит кроликов и птичек.
Вот Милоша портрет, пусть и ему
не даст поблажки, ибо – никому…

5 февраля, день

2

ЧМ, — говорят, — это Чемпионат Мира.
Нет, — возражаю, — это Чеслав Милош.
Чемпионаты всегда отдают войною.
Гляньте, творилось что за спиною!

Взять те же самые Олимпиады…
Оружие складывали отряды,
на стадионы шли – состязаться,
чтобы на фронт отправиться завтра.

Так что ЧМ для меня иное,
чем о спортивном бла-бла  герое.
БесспорТно, ЧМ – это Чеслав Милош,
что бы ТАМ дальше ни изменилось…

5 февраля, день

3

«Камень со дна, видавший, как высыхают моря» —
вот, кто я есть, и иным я стать уже не могу.
Громкий распад  империй заканчивается втихаря –
на кой они, если не в силах дать по мозгам врагу.

Отсюда – судьба танкиста. Какие у нас дела?
Мы – плебс, мы – только прислуга. Балуемся пивком
в пельменной, но если землею выжжет огонь дотла,
камнем я чёрным лягу на высохшем дне морском.

6 февраля, день

4

Телеящик и книжная полка…
Эй, а что это блещет в окне?
И планета, и женская попка
вдохновляют меня наравне.

Эта выпуклость, это сиянье…
Непроглядное – вообрази!
Равнозначное их подаянье –
ни планеты, ни попки вблизи.

12 февраля, день

5

Лжецов не переделать. У лжецов
особый организм. В конце концов
ведь есть же вредоносные микробы –
санитария развивалась чтобы.

«Три раза! – крикнул Милош. – Победят
лжецы!»  Да… Хором выйдут на парад,
и радоваться будет Лжец Верховный,
ловя лжецов пониже взгляд любовный.

Превозмогая оторопь свою
ты в этом ли хотел стоять строю?
Где в третий раз, —
               ТАМ, гражданин упёртый,
лжецы нас околпачат и в четвёртый.

29 января, день

6

На любовном – для сладких проделок – ложе
ничего не случится? Себе дороже?
Не страдайте, красавицы дорогие.
У меня – ни злобы, ни ностальгии.

В сотый раз листаю «Альбом сновидений».
Что он видел, наш нобелевский гений
и на кой фиксировал сны по датам?
В трезвой памяти? Или – слегка поддатым?

Сны смешались в зыбких мирах вселенских.
Предо мной NN стоит на коленках.
Будет рот её пахнуть спермой сладчайшей.
Небывалое – может случаться – чаще.

7 марта, день

7

                   Но облака так и плывут, как плыли…
                                                 Ч.М.

Нет, не те плывут сейчас облака
да и волны бегут – не те.
И, пытаясь их осязать, строка
мечется  в пустоте.

Мы озвучили подвиги и брехню
очередного царька.
И восславим ещё их сто раз на дню,
пока плывут облака.

А за то, что иначе плывут они,
по стальным небесам скребя,
так и быть – кого угодно вини,
кроме правильного себя.

12 марта, день

8

                      …порцию небытия.
                                             Ч.М.

Что за штука – порция небытия?
Пусть ничтожная порция, но – твоя,
после странствий весёлых, будней колхозных,
после дел, в большинстве своём несерьёзных.

В жалкой порции что-нибудь да твоё
сокровенное скрыто. А бытиё –
в  обшей массе – не то, что тебе хотелось
СОВЕРШИТЬ, когда бы ни мягкотелость.

От «хотелок» вспухавшая голова
изрыгала помимо воли слова,
не заботясь о плане, о важной цели
бытия, где усердно мелят емели.

20 марта, день

9

…ибо общество гибнет, вряд ли успев понять,
для чего зацепилось тут – на просторах пыльных
или снегом покрытых. Ибо отец и мать
не вдолбили придуркам,
                   кто спит в закромах могильных.
А ведь, кроме легенд, нами вряд ли берётся в толк
ИНФОРМАЦИЯ страха, отчаянья и терпенья,
и никто не готов до конца свой исполнить долг,
словно долг и конец – это разных два исполненья.

28 апреля, утро

10

                    Только ведаю точно, что малым, как я, остаётся:
                    Праздник кратких надежд, гордецов собранье,
                    Горбунов турниры, литература.
                                                Ч.М.

Литературу ставишь в ряд один
с собраньем гордецов? Эпохи сын,
ты сгорбился под ношей вековою,
но – встряхиваешь гордо головою.

Литературу ставишь в ряд один
с турниром горбунов? Необходим
им до зарезу блеск и звон турнира,
небось, в руках перо, а не секира.

Литературу ставишь с ряд один
с надеждой краткой? Выпьем за помин
надежды краткой. У неё в солдатах
ещё немало гордецов горбатых.

21 апреля, вечер

Tags: Байрон, Бродский, Ильицкий, Милош, Польша, США