За что Онегин ценил Адама Смита
Евгений Онегин, если верить знаменитому литературоведу и культурологу Юрию Лотману, «родился» в 1795 году…
Владимир ИЛЬИЦКИЙ
Продолжая мысль Юрий Петрунина о том, что следует отмечать юбилеи отдельных стихов (а то и дни рождения, если они были указаны автором), мы вправе в Год литературы отметить 220-летие одного из самых знаменитых в России литературных героев.
Повествование о нём Александр Пушкин начинает в 1819-м, в год основания Санкт-Петербургского университета, тогда как сам Роман в стихах создавался в 1823 по 1831 год.
Тот факт, что, хотя бы частично, автор списал образ Онегина с себя, никто из исследователей не опровергает. Да и, по Пушкину, интересно (или нет) то или иное произведение, напрямую зависит от того, что писатель «пишет о себе», хотя в «Онегине» он с этим «массовым» мнением спорит.
В романе, который Виссарион Белинский не случайно назвал «энциклопедией русской жизни», тогда как сам автор «собраньем пёстрых глав», не упущена и экономика, точнее, модные в Российской империи течения западной политической экономии. Эта «мода» сильно повлияла на декабристов и в немалой степени явилась их печальным финалом.
А разбирался ли в новомодных экономических теориях «наш юбиляр»? И, следовательно, сам Александр Сергеевич?
В моей домашней библиотеке имеется книга, на это вопрос отвечающая положительно, — «Муза и мамона» Александра Аникина. Вышедшая в издательстве «Мысль» на закате перестройки, в 1989 году, она имеет и «прямо указующий» подзаголовок «Социально-экономические мотивы у Пушкина».
Тут надо понимать: политическая экономия — это именно экономическая политика государства, то есть чисто общественная дисциплина.
Говорю об этом потому, что многих нас в годы учёбы элементарно отпугивала политэкономия социализма, настойчиво противопоставлявшаяся незнакомой нам политэкономии капитализма с его «акулами». И что же? Жили при первой, теперь вот – при второй, избавившись от первой далеко не окончательно.
В советские времена практически вся нехудожественная литература начиналась с цитирования классиков «марксизма-ленинизма». Не избежал этого в своём научно-художественном труде и Аникин (1927 – 2001), доктор экономических наук и писатель-фантаст. Но у него – всё по делу.
«Круг чтения Онегина отражает интересы самого Пушкина», — повторяет он вслед за пушкиноведами, но предлагает сосредоточиться на «экономической строфе» романа, где Онегин
Бранил Гомера, Феокрита,
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живёт и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
Бранить эпического Гомера и идиллического Феокрита – штука странная, но объясняется тем, что в Пушкинскую эпоху интерес к античности и латыни снижается, да и настолько ли он был высок?
Другое дело – шотландский экономист Адам Смит, при имени коего у всех изучавших политэкономию социализма, автоматически воспроизводятся в памяти «Три источника, три составные части марксизма».
В 1913 году Владимир Ульянов-Ленин в целом правильно охарактеризовал марксизм, как «учение». Только вот сам Карл Маркс, как это ни странно звучит, к марксистам себя не причислял. Причина проста. Маркс, как и его правая рука Фридрих Энгельс были настоящими учёными-энциклопедистами.
А вот те, кто вооружился их учением, «веровали» в него, не читая научных трудов, написанных, между тем, блестяще. Не случайно в прошлый экономический кризис 2008-2009 годов в Европе «Капитал» Маркса «сметали с книжных полок».
Ну, Европа в целом и Маркс, в частности, нам не указ, у нас в экономике лучше всех разбирался Алексей Кудрин, «в тучные годы» не дававший денег на развитие экономики и резко выступавший против перевооружения армии.
Пушкин, то есть Онегин критикует отца за то, что тот «земли отдавал в залог». Почему? Потому что вырученные деньги не вкладывались в какое-либо выгодное дело, а элементарно проедались.
Но мог ли этот «отец» воспринять экономические идеи какого-то шотландца о необходимости развития рыночных отношений, распределении труда и свободе предпринимательства?
«Экономическую строфу», — напоминает Аникин, перевёл, изучая русский язык, Энгельс, неоднократно её цитировавший письменно и устно. Больше он по-русски та, кстати, ничего и не выучил.
От него о глубоких экономических знаниях русского поэта узнал и Маркс, придумавший новую формулу деньги – товар – деньги, когда «покупатель выпускает из рук деньги лишь с затаённым намерением снова овладеть ими. Таким образом, деньги здесь лишь авансируются…»
Онегину было 7 лет, когда труд Смита начали издавать с 1802 по 1806 год в четырёх томах «под титлом» «Исследование свойства и причин богатства народов». Правда, в отвратительном переводе. Поэтому, вероятно, мало кто смог заметить: шотландец ставил знак равенства между крепостным правом и рабством.
Вскорости мы видим, как кабинет Онегина, «философа в осьмнадцать лет» украшает
Всё, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по балтическим волнам
За лес и сало возит нам…
Дальше идёт перечисления всякой чепухи, включая парижскую.
Сегодня доля России в товарообороте со «щепетильным Лондоном» не дотягивает до 2 процентов. Доля Германии, к примеру, в шесть раз больше. Да, лес, скорее всего, и иное сырьё в нашем экспорте сохранился…
Вступив в дядино наследство, Евгений
Ярем от барщины старинной
Оброком лёгким заменил:
И раб судьбу благословил.
Зато в углу своём надулся,
Увидя в этом страшный вред,
Его расчётливый сосед,
Другой лукаво улыбнулся,
И в голос все решили так,
Что он опаснейший чудак.
«Чудак» снизил налоги и, надо думать, производительность крестьянского труда выросла в отдельно взятом поместье, повысив тем самым его конкурентоспособность. Вопрос, надолго ли?
По роману, Онегин и Пушкин – приятели. В 1952 году Лидия Тимошенко изобразила автора и его героя «на брегах Невы». Первый весел, второй – грустен: главные его приключения впереди.
Исследователи неоконченной главы X размышляли, намеревался ли Поэт поставить своего приятеля в строй декабристов, где оказалось множество его друзей, со всеми известными последствиями. Но, вероятно, достаточным оказалось пророческое «из искры возгорится пламя»…
И ещё об экономических нравах. В «Путешествии Онегина» герой оказывается в Нижнем Новгороде.
Сюда жемчуг привёз индеец,
Поддельны вины – европеец.
Двести лет, как с куста, а «поддельны вины» никуда не делись, только поэты о них больше не пишут, да и экономисты стараются помалкивать.
Понравилась статья, вероятно, из — за того, что кончал Плановый институт и все выше перечисленное приходилось конспектировать и сдавать на экзаменах))))
«Индеец», как я понимаю, — индус. Забыли они к нам дорожку-то…