АГАДИР, ЭССУЭЙРА, МАРРАКЕШ: в королевстве всё тихо и складно
Стихи
Владимир ИЛЬИЦКИЙ
Фото автора
1.
В королевстве всё тихо и складно.
И точней не сказать? Ну и ладно!
Рифма – лошадь…
Но в том-то и фишка,
что для рифмы нескладен умишко.
Я — в Марокко! Ну, чем ни морока!
Тут никак – обойтись без Пророка.
Мне тем паче – жрецу Посейдона,
чёрта с два обойтись без поклона.
Бил вовсю Океану поклоны…
Где вы, чёрные с жёлтым погоны?
Не видны на плечах загорелых
в марокканских туманных пределах.
23 мая, вечер
Агадир, Anezi Tower Hotel, room 809
2.
В тумане майском скрылся Агадир.
Нет, чем туман тебе не угодил?
Природное приветствует явленье
твоё на побережье появленье.
Давненько не бывал ты в королевствах,
не выдвигая королям протестов
за то, что их намеренья туманны
или — слегка помериться умами.
Не факт, что короли туман прислали?
Тут надобны весомые детали.
Но ты глазеешь с этажа восьмого,
в тумане проплывая невесомо.
24 мая, утро, отель
3.
Где-нигде осядут эти зарисовки.
Главное, ребята, смена обстановки.
Розовые сопли подотрём, ребята,
что не позволяют жёны и зарплата.
Океан резвится, проявляя волю.
Снова о дороге я, как он, глаголю.
Намечаем сроки
при дожде и снеге –
только о дороге,
снова – о побеге.
24 мая, утро, отель
4.
Кудахчет кто серьёзно о былом?
Мы лучше разоримся и нальём,
бокалы red & white содвинут дружно,
наследники отцовского оружья.
Я вижу их – все за столом со мной,
воспитанные будущей войной,
водяру пьют под те же «шесть салатов
в одной посуде», бедности не спрятав.
И только мне ни в чём отказа нет.
Как всё у Океана, это бред:
француженка с бокалами спиртного…
Как будто дела больше никакого.
Но вот – гора, и подпись на боку
горы, и, чтобы уместить в строку
«Аллах, король и родина» — местами
их поменял. Друзья бы – освистали!
24 мая, полдень, отель
5.
Избегая ловко мыслей досужих,
выпускает жинка моих несушек.
Я завидую воле её железной,
ведь характер танкиста
отнюдь не лестный.
Кой-чему,
только льстить нас не научили.
Да и те, что учили, – давно в могиле.
С их наукой прощаться – ни в коем разе!
Не прописано это никак в приказе.
А несушки пасутся, щипая травку…
Оттого-то и нам не пора в отставку.
Мы из тех, армейских кровей учёных,
что заботятся вечно о подчинённых.
24 мая, день
пляж Агадира
6.
Продаёшь из верблюжьей кожи ремни?
Обломать бы тебе за это рога!
Знаю я, кого мы жрём искони,
так что лучше во мне не буди врага.
Мой верблюд по-цветаевски близорук.
До желанной он не добрёл земли,
а «пошёл на ремни», и замкнулся круг,
даже кости обглоданные не погребли.
Над верблюжьей судьбой смеяться грешно.
Человечину он не намерен жрать.
Лишь в стихи превратившемуся дано
тем же скорбным путём пуститься опять.
24 мая, вечер, отель
7.
Король над этим властен миром?
А как же коммунизм и папство?
Ишь, облака над Агадиром
безосновательно толпятся.
Наискосок над Гибралтаром
наш лайнер гнал на всю катушку –
над миром этим, слишком старым,
чтоб выбрать новую игрушку.
25 мая, утро, отель
8.
Ни одной рыбёшки в Рыбном порту
я не встретил. Наверно, смотрел не в ту
сторону, где, как ни глянешь, рыбка,
в поясе прогибается шибко.
Сети, бочки и соль… Бортовая ржа.
Рыбка – где, о которой память свежа?
Увильнула, небось, от парней чумазых,
на подводных замеченная проказах.
На любовных? Об этом – стоп, умолчу.
Мне охранник хлопает по плечу.
Оказалось, я спутал со входом – выход.
Не ищу потому что рыбацких выгод!
25 мая, полдень, отель
9.
Для простенькой сюжет головоломки:
чего про нас подумают потомки.
В дерьме окаменевшем будут рыться –
мечтал поэт – не хрюкать у корытца.
Сюжет для небольшой головомойки:
репрессий дети мы и перестройки,
а войн, по деду, не исчесть с похмелья,
но у отцов прогресс – малоземелье.
В Большой Стране мы слыли земляками.
Но были те, что пользу извлекали
Из нашего в Истории зазнайства.
Хочу, но в чём — не ведаю – признаться…
25 мая, день, отель
10.
Для портовой забавы народ в избытке.
Нанимаются, жизнь промотав до нитки.
Ни жены, ни детей. Где-то есть племянник?
И племянник – не пряник, и порт – не пряник.
Но зато у них рыба, а то и с водкой.
Грузят соль и картошку с улыбкой кроткой.
Разбирают сети уже проворней.
Чем история глубже, тем рукотворней…
Я в портовых границах не знаю спеси —
при бессмысленных сказочках о прогрессе.
В Океане ещё не исчезла живность,
но морская моя судьба – не сложилась.
25 мая, вечер, отель
11.
Что приятней – гора или вид с горы?
Вижу – порт, но ни рыбы и ни икры.
Вижу сотни машин разноцветных пятна,
но куда ползут они, не понятно.
Разглядел, что указано «Марракеш».
Пробивает гора во времени – брешь.
Но забрался ты, чтобы вновь спуститься,
зачерпнув чуток небесного ситца.
26 мая, вечер, пляж Агадира
12.
Важней всего – задача и расчёт?
А если жизнь не то, чтоб без расчёта,
но слишком уж извилисто течёт…
И вот – в Морские входим мы ворота.
Чего же с бастиона не палят
орудия калибра штурмового?
Сопровождают чайки наш отряд:
они-то в курсе, что случится снова.
Прямой и точный не найти ответ,
и в этом-то мы – разные – едины,
зачем случайный оставляешь след
в извилистых промежностях медины.
27 мая, вечер
Эссуэйра – Агадир
13.
Эссуэйра стоит бастионом вбок.
Пушки смотрят на запад, но в них ли прок
в это странной стране мелочной наживы
и в боях не имеющей перспективы.
Орудийный при сём формален прицел.
С гегемоном дружи – вот и будешь цел!
Заодно – с Россией, раз та наивна,
но зато, как ядерщик, перспективна.
Мне-то что? Я ищу финикийский след.
Португальских бойцов, обошедших свет,
перспективу понять мне уже не к спеху…
Да и вдруг отыщу – то-то будет смеху!
28 мая, утро
Эссуэйра – Агадир
14.
Раньше порт Эссуэйры был «number one»
по торговле с Европой и прочих стран
обаянию – с помощью рабской силы.
Потрудились отважные кирасиры!
Африканцев и прочий заблудший люд,
как сардину, в трюмы грузили тут.
Их потомки — восемь тысяч портовых —
почернели от нынешних дел фартовых.
Наблюдаем, въезжая, одну из драк…
В производстве – брак, ибо в людях – брак.
На берберских часах не крутятся стрелки,
и сардина пищит на моей тарелке.
28 мая, полдень, пляж Агадира
15.
В Эссуэйре тот же вид из бойниц.
Очертания те же – морских границ.
Современные скорости поединка
не усёк ни один обитатель рынка.
Итальянские шорты тому виной?
Увязался фотограф-турок за мной.
Я готов бы ему позировать голым,
если б не был раздет догола –
глаголом.
Я в бойницу смотрю, как в прорезь времён.
Откликаюсь – на чаек протяжный стон.
А фотографы рыщут в поисках цели,
но — смешные для призраков здешних цены.
28 мая, полдень, пляж Агадира
16.
Да что я всё о рынке да о рынке?
Подумаешь, кино!
Еда моя сегодня – хлеб, оливки
и белое вино.
Воспел я винный дух не безупречным
разделом словаря
армейского, не говоря о вечном,
но тут же — говоря.
Воспел оливки в той же я манере,
серьёзный хоть куда –
о финикийском стало быть примере
до нашего следа.
А хлеб? Кто врёт, что я, старлей, для хлеба
не создал ни строки?
Не только хлеб – и пареная репа
вошли в черновики.
28 мая, вечер, отель
17.
Мы говорит «восточное коварство»…
Нет, мы гораздо хлеще говорим!
И едем не на рынках торговаться
и не «богатством» хвастаться своим.
Откуда-то мы тоже ВСЕ оттуда.
Рот потому у многих – до ушей.
Мечтал о чуде? Тщетно ищешь чуда
в толпе обыкновенных торгашей.
Как ни торгуйся, избегая риска,
ты не затем намылился в вояж.
Ну так риски и обойдись без рынка
И окунись в искусственный пейзаж.
Без вычислений обойдясь подложных,
влюблён в страну, успешен и богат,
здесь чудо сотворил один художник…
Пусть торгаши – толпятся и вопят.
29-30 мая, утро
Марракеш — Агадир
18.
Над Океаном в утренней дремоте
себя уже предчувствуя в полёте,
я не пытаюсь оценить вояж.
Довольно волн и голых двух бабёнок,
чей там и сям фигуратив не тонок
плюс 50 км – в пехотный стаж.
Неделя – фыр-р-р… и тема возвращенья
готовит там и сям порабощенье,
не в смысле рабства – в смысле пустяков,
которыми – и это не жеманство,
как ни пляши, а надо заниматься,
статей не исключая и стихов.
Был там и сям? Твой чем-то опыт важен?
Важнее нефть и газ тянуть из скважин.
чем утром разговляться вискарём,
дремать вблизи дремотных волн кудрявых –
в готовности представить на заставах,
чем славен марокканский агропром.
30 мая, полдень, пляж Агадира
19.
Вещмешок на плечо – и адью.
Все дворцовые жители – канут.
Вижу башню, а может, ладью.
Тут Восток: завлекут и обманут.
Набиваешься сам на обман?
Холодильника нет и шампуня?
Отягчаемый перечнем стран,
детки что тебе скажут, папуля?
Не ударятся, думаю, в крик,
намекать не посмеют на блядство.
«Папа, — скажут, — нахальный старик.
всё ему в Океана брыляться».
30 мая – 1 июня, утро
Агадир — Перловка
А где же океанская ширь?..