Сад с привидениями, молодильная кровать и серебряные апостолы

В Чехии две тысячи замков, даже две с половиной (точное количество не знает никто – к старым постройкам прибавляются новые). А в Белоруссии только два – Мир и Несвиж, остальные в таком состоянии, что больше походят на графские развалины.

Владимир ХАБЛОВСКИЙ, текст
Сергей ШЕЙНЕРМАН, фото

Но мы всё-таки поехали в Белоруссию, потому что там хорошо и недорого, колбаса без ГМО и водкой не отравишься, тогда как в Чехии были случаи.

Мы не археологи, которым дай гору мусора и они по кирпичику восстановят обстановку. Мы туристы, нам важны впечатления, желательно приятные. И Белоруссия начала радовать сразу после границы, весьма условной, за 31-м градусом восточной долготы (меридиан посёлка Горки). Дорога меняется на глазах: пропадает мусор, появляются разноцветные поля: зелёные — это естественно картошка, жёлтые – рапс, который годится на всё — на мыло, маргарин, олифу и биотопливо.

До Минска 700 километров, целый день пути. Можно преодолеть в один присест, можно остановиться в Смоленске. У нас своя палатка и целый прицеп кухонной утвари, то есть полная автономия. Плотный обед, сытный ужин, сон на свежем воздухе. Водные процедуры – привалы делаем у реки, овсянка на завтрак и — в путь.

В Минске останавливаться не стали – отложили знакомство на потом, проехали чуть дальше в сторону Заславля и встали на берегу Минского моря с видом на дачу Лукашенко – вон где-то там в кустах. А Мир, посёлок городского типа и одноимённый замок, в другой стороне, но тоже недалеко – каких-то 100 километров по трассе М1. Сразу за Столбцами (райцентр, 12,5 тысяч жителей) поворот направо. И через 15 минут открывается вид на «цветок Средневековья».

Белоруссии не повезло с возвышенностями – её изрядно отутюжило в ледниковый период, да ещё леса кругом. И чтобы обнаружить достопримечательность, надо подойти вплотную.

Претензии по поводу сохранности памятников, надо отнести на счёт истории уж очень беспокойной, как будто другого места не нашли, чтобы устраивать исторические разборки. Кто здесь только не отметился – и немцы, и татары, и запорожцы, и, пардон, москвичи, и даже наполовину свои поляки.

Вот почему в Чехии (опять она на ум приходит, постоянно), где не было подобного безобразия – один раз прогремели гуситские войны и как отрезало. Народ такой, склонный к созерцанию: лучше со стороны смотреть, как другие дерутся, чем самому кулаками махать. И, что там ни говори, а результат налицо: сохранность замков идеальная, что снаружи, что внутри — вплоть до унитаза эрцгерцога Фердинанда в Крумлове – первого в Европе!

И — по контрасту — в Белоруссии, не избалованной мирными передышками, исторические постройки представлены наборами юного археолога – вот вам эскизы, вот кирпичи и вперёд! Но лучше самодельная древность, чем никакой.

Мирскому замку повезло больше, чем Дрездену — его не стёрли с лица земли в 1812 году за неимение такой возможности. Полутонный блокбастер не идёт ни в какое сравнение с пушечным ядром в полпуда весом, а пороху, дымному, далеко до динамита. Тем более, что стены сделаны на совесть — 3 метра толщиной у основания.

Замок устоял, и на него можно смотреть без слёз. А если подъехать со стороны пруда, то вообще – полный восторг! Готовые декорации для «Трёх мушкетёров», «Железной маски» и «Золотого телёнка». Видишь наяву, как «графиня испуганным лицом бежит к пруду». Правда, не графиня, а княгиня Клеопатра Михайловна, но это мелочи.

Пруд появился в XIX веке, когда поместье – замок и прилегающие земли – купил князь Святополк-Мирский. И развил бурную деятельность: облагородил сад в фольварке, построил дом для всей семьи, занялся замком, пребывавшем в запустении. Для пополнения бюджета построил сахарный он же винокуренный завод.

Священное право пропинации, то есть самогоноварения лежало в основе шляхетских вольностей. Деньги не пахнут, но душок всё же присутствует – римские монеты отдавали мочой, литовские – водочкой. Гнать монету из фекалий в Белоруссии не с руки – кругом леса, а из солода – одно удовольствие. Самогоноварение идёт в гармонии с природой – не будь завода, не было б пруда.

Князь всё делал правильно, но при расчистке сада погиб лесоруб. Издержки производства, но смерть парня аукнулась бедой: в сумерках князю явилась женщина в чёрном, то ли мать, то ли местная колдунья и наложила проклятье: каждый год, князь, в пруду будет гибнуть один из твоих близких! И тем же летом в пруду утонула Сонечка Мирская, 12 лет. А год спустя на берегу нашли самого князя без признаков жизни…

Княгиня Клеопатра Михайловна дала обет построить церковь-усыпальницу Святополк-Мирских и построила, перенесла сюда в крипту дорогих её сердцу покойников, чтобы в том же 1910 году последовать за ними в лучший из миров.

Церковь уникальная, сочетает элементы классики с модерном. Колокольня смещена в сторону замка, чтобы дать место внушительному образу Христа Пантократора в голубых ризах на золотом фоне.

Ступенчатые объёмы придают храму вид лестницы, устремлённой в небо. В крипте шесть захоронений, включая бедную Сонечку и князя Николая. Последним захоронен в 1938 году Михаил Святополк-Мирский.
— Это должно быть интересно!
— Склепы? Ну, пойдём …

Интерьер не в пример экстерьеру очень скромный: простой без позолоты иконостас, голые стены. В крипте на кафельном полу под белыми сводами мраморные плиты, украшенные каменными венками. Грустная картина: постой, прохожий, не топчи мой прах, я дома – ты ещё в гостях!

Ну, что любопытство удовлетворено? Тогда, может быть, в замок – посмотреть, что там творится. Пристраиваемся к экскурсии: девушка, вы не против?

В группе из соседнего санатория половина москвичей. Сама экскурсовод из Молодечно, особа весьма энергичная – одна в трёх лицах: она и аниматор, и самодеятельность организует, и дискотеки. Экскурсии – это её конёк — о Радзивиллах говорит с придыханием:
— Могущественный княжеский род, некоронованные короли Великого княжества литовского.
— Вы сказали – литовцы, а кто они на самом деле?
— Конечно же, наши — местные!

Извините — не знали. Теперь понимаем, что ошибались вместе с теми, кто полагал, что белорусы появились в Европе конца XVI века вместе с картошкой. Напротив! Гораздо раньше, чем скажем русские или поляки, но долгое время держались в тени соседей и только сейчас энергично навёрстывают упущенное в поисках национальной тождественности.

Будучи уроженцами этих мест, Радзивиллы ведут свой род от жреца Лиздейки Наримунтовича, того, что «советовал» (по-белорусски «радзіл», по-польски то же самое, отсюда Радзивилл) великому князю Гедимину основать город Вильно.

Общий герб Радзивиллов — Три охотничьих трубы в золотой оправе на лазоревом щите, в нашлемнике над короной семь страусовых перьев. — Трубы намёк не столько на чеховское ружьё, сколько на от Иоанна Апокалипсис — «первый ангел вострубил» и так далее.

Девиз поддерживает идею непосредственной связи с высшими истоками, то есть сущностями: «Bóg nam radzi» («Нам советует Бог» — перекликается с немецким «Gott mit uns»). Однако нельзя не отметить, что высокородные магнаты наделены типичными чертами белорусского характера – деловой смёткой и феноменальной толерантностью, которая только-только начала овладевать европейскими умами. Нет, это не о сексменьшинствах, это о представителях нетитульной национальности.

В пределах небольшого белорусского местечка мирно соседствовали три авраамические религии. Все они представлены культовыми сооружениями на городской площади. Ну, а в замок вход простолюдинам был ограничен. Сегодня он стоит 3 деноминированных рубля – что-то около 100 рублей российскими деньгами. Принимают только белорусские купюры или банковские карты. Здесь они в ходу давно и повсеместно.

Экскурсия стремится во двор по мостовой из дикого камня. Булыжники вскарабкались и на стены, они, камни, напоминают о суровой ледниковой поре, когда не принято было выходить на улицу, не имея справной шубы. Люди и звери стыдились своей наготы. И даже толстокожие слоны по случаю перманентных морозов покрывались густым мехом.

Сегодня попасть в замок довольно легко, а раньше он был окружён мощными валами, от которых осталась лишь небольшая часть у восточной стены, как напоминание о беспокойных соседях. Крымчаки, казаки, москвичи нарушали мирную жизнь городка. В особо памятном 1655-м полковник Золотаренко с боярином Трубецким оставили после себя одни головешки. Говорят, что этот набег нашёл отражение в повести Гоголя «Тарас Бульба».

— Что-то не припомню, чтобы там фигурировал московский воевода?
— Читайте между строк, вы же взрослый человек!

В перерыве между набегами Мир удивительно быстро возрождался из руин. Графу Толстому Пётру Андреевичу повезло застать такой расцвет: Мир «стоит зело изрядно: четверо ворот проезжих каменных, домы мещанские богатые», – писал он в путевых заметках проездом из Москвы в Венецию.

Девушка сыпет именами и датами. В 1706 году пожаловал Карл XII с 20-тысячнм войском, в 1794-м – Тадеуш Костюшко. Летом 1812-го – французы, зимой русские.

 

Мир, как вотчина Радзивилла, примкнувшего к Наполеону, считался военной добычей. От артобстрела и взрыва пострадала арсенальная башня, где хранился порох, дворец сгорел. «Цветок Средневековья» превратился в развалины.

— Но посмотрите, как здесь стало хорошо. Кощунственная мысль, но, может быть, даже лучше, чем при Радзивиллах!

Крутые ступени внутри мощных стен ведут в главную башню. Такими, если не ещё более узкими ходами можно спуститься в подвалы. Вот где, наверное, настоящая готика: цепи по стенам, скелеты по углам.

— Ничего подобного – там у нас ресторан, очень даже приличный.
И всё равно кто-то явственно дышит в затылок. Девушка нагнетает атмосферу:
— От экскурсии не отставать!
— Это ещё почему?!
— Привидения! – улыбается она хитро. — Они у нас особенные — не то, что в Англии!
— Хотите сказать — не адекватные.
— Узнаете… при встрече. Фонарик захватили? А святую воду? Это вы напрасно – я же вас предупреждала!

Да, привидения здесь точно не европейские – ходят при оружии, слава богу, не с пистолетами – видимо, с порохом проблемы – боится сырости, и досаждают администрации: в восточном крыле замка расположена гостиница и шуметь после десяти запрещено. Не слушаются, черти! Но в ночь под Новый год амнистия и призраки отрываются по полной. Ближе к двенадцати по всему дворцу звон сабель и разноязычная брань: мерд, блин, такая мать, пся-крев, затем стоны. Ужас!

— Минуточку, а вот эти рыцари в латах (стоят на каждом этаже). Они к ночным безобразиям как-то причастны?
— Не исключено!

Князь Святополк-Мирский, купив замок вместе с потусторонним обременением, в поисках призраков поднял половицы, нашёл два скелета и похоронил их по православному обряду. Не подействовало!

— Иноверцы?
— Вероятно. Либо ещё есть скелеты.
— Какой кошмар!

С высоты 8-го этажа весь Мир как на ладони: костёл святого Николая, Свято-Троицкая церковь, синагогальный двор, заметно опустевший после минувшей войны. Разговоры о прирождённой толерантности белорусов не пустые слова. При Радзивиллах евреи жили здесь, как у Христа за пазухой. Имели свой Кагал и, само собой, Синагогу.

В Мирской иешиве (в переводе с еврейского — сидение, заседание) ковали кадры для Литвы и мира, в смысле для всей планеты. Среди выпускников Шлёма Маймон, «Соломон премудрый», который спорил с самим Кантом о введённом им понятии «вещь в себе» (Ding an sich), благо говорили практически на одном языке. И разве такой мыслитель не заслужил чести быть почётным белорусом?
— Равно как и Барбара Радзивилл, о которой поговорим во время экскурсии по Несвижскому замку. Тут недалеко.

Точно — 30 километров по прямой. И говорят, есть подземный ход, скорее тоннель, рассчитанный на то, чтобы могли разъехаться конные экипажи.
Но сначала его надо отыскать, этот метрополитен XVII столетия. А перед тем, как отправляться в путь, неплохо было бы подкрепиться. И не случайно ресторан расположился в подземелье – оттуда исходит смачный аромат национальной белорусской еды – знаменитых драников!

Ресторан «Княжий двор» рядом с гостиницей, но двери перепутать невозможно – запах укажет правильную дорогу.

Сводчатые потолки погружают в Средневековье. Швейцар при входе сморит испытующе: если ни в чём не виноват, смело ступай, не бойся — ни одно из блюд не причинит тебе вреда!

В перерывах между заплывами многолюдных экскурсий залы полупусты. Стулья из чёрного дерева врастают корнями в пол и, встретив камень вместо почвы, лианами взбираются на потолок. Каждую нишу охраняют железные доспехи с крыльями из не поймёшь каких перьев.

Эффектный костюм для бразильского карнавала – железный панцирь на голое тело. Это лучше, чем прийти в собрание в набившем оскомину костюме пирата на деревянном костыле с повязкой на глазу. Но каково с таким оперением в бою? Да знаете ли неплохо. Такой вот эскадрон гнал на сто метров впереди себя ветер как метропоезд на выходе из тоннеля и наводил панику среди лошадей противника.

Жаль, не было в ту замечательную пору летательных аппаратов, с которых можно было бы десантироваться. Тогда вся Европа трепетала бы от шелеста железных крыльев.

Изучая меню, косимся на стальных охранников: а вдруг оживёт и рубанёт саблей — неправильный выбор! Стараемся не ошибиться, заказываем: драники с лисичками, грибной суп, буженину, селёдочку, рульку, деруны, мочанку с блинами, холодник, колониальную экзотику типа кофе «американо» и хлеб, к слову сказать, очень и очень вкусный – его пекут из ржаной муки, точно ржаной, а не подкрашенной пшеничной.

В «КД» мы поняли оттенки гастрономического диалекта: если перед тобой большая тарелку с крохотной медалькой гусиного паштета, перечёркнутого струйкой соуса, как это принято у французов, ты «гурмэ». Если тебе приносят стандартную порцию драников, которую невозможно съесть за один присест без посторонней помощи, ты «гурман». Рот твой лоснится, желудок полнится, в глазах истома от ощущения сытости. А собственно, что было съедено? Да ровным счётом ничего!

Суп из белых грибов – кто скажет, что это плохо! Холодник – аналог окрошки. Драники с лисичками в горшочке – в горшочке не меньше литра. Деруны с сёмгой – три деруна полфунта каждый. Мясное блюдо – аппетитное на вкус, но над формой ещё работать и работать. И, наконец, та самая мочанка. В сущности, те же драники в форме масленичных блинов и к ним горшок с собственно мочанкой – кусочков свинины в густом сметанном соусе. Из такого меню можно сделать сериал «сытные игры», не менее драматичный, чем игры голодные.

Покинуть гостеприимный ресторан нелегко – лестница на подъём в два раза круче, чем на спуск. Но силы для продолжения осмотра ещё оставались.

Собор святого Николая показался скучноватым снаружи и внутри. Его биография не задалась с самого начала. Построенный в канонах католицизма он перешёл в протестантство, затем обратно – и это подорвало его веру в себя: кто я такой – костёл или кирха? Дальше – больше.

Во время Польского восстания 1863 – 1864 годов в башне, она же колокольня, засели инсургенты Кастуся Калиновского. И храм, освобождённый от повстанцев, насильно перевели в православие. Вернулись поляки — и возвратили церкви католическое звание…

Исконно православная церковь Святой Троицы напротив костёла помнит первого и последнего в Европе, а может быть, и в мире цыганского короля Яна Марцинкевича, коронованного эксцентричным Каролем Радзивиллом в миру пане Коханку.

Карманная цыганская монархия льстила шляхетскому самомнению. Но в XVIII веке не было визового режима. И в один прекрасный день король-цыган ушёл вместе со своими подданными. Всесильный пан посмотрел сквозь пальцы на рискованный поступок самостийцев. Он явно охладел к идее, хотя по справедливости дерзость следовало наказать, впрочем, бог с ними: оставьте скрипача и подтанцовку, а сами проваливайте ко всем чертям.

С нечистой силой Кароль Станислав особо не церемонился – поймал как-то чёрта в Налибокской пуще и три дня отмачивал в святой воде, после чего бесёнок стал до того ручным, что пан не знал, кому бы его сплавить.

Гуляем по городу. Главная синагога на реконструкции – перестраивают под отель, в здании иешивы (ешибот) – почта, в бывшем кагале – детский сад. А вот на углу улицы Кирова и одноимённого переулка частный музей «Мирский посад» (2-й пер. Кирова, д. 2). Хозяин музея Виктор Янович Сакель использовал для этой цели бывшую корчму. Ту самую, где поэт Сырокомля написал стихотворение «Почтальон»: «Когда я на почте служил ямщиком… (перевод Л. Н. Трефолева)».
А мы грешным делом думали, что ямщики были только у нас, в России.

Виктора Яковлевича легко разговорить, сказав ему – шалом! – и угостив одноимённой колбасой из Бобруйска. В миру, извините за каламбур, он охранник мирского винзавода и горячий патриот местной продукции: спирта-ректификата и квасного сусла.

Завод работает в три смены, но не в ущерб качеству. Как везде в республике: откуда бы родом ни была «беленькая» — из Бреста, Могилёва, Гомеля или Дятловичей – крепость гарантирована – 40 объёмных градусов, ни градусом меньше — для белорусов это святое.
— И ведь никто ещё не отравился – ни разу, не то, что там в Европе!

В музее много чего интересного — старинные монеты, от которых, от монет, белорусы успели отвыкнуть, еврейские книги, патефон. Но жемчужина коллекции – княжеское ложе идентичное натуральному.
— А правду говорят про кровать, что она… в смысле на ней…
Виктор Яковлевич пожимает плечами: не мне судить! – но для своих лет он выглядит прекрасно.
— А что стоит посидеть… или полежать?
— Даже смешно говорить: 10 тысяч старыми!
— Вашими, а сколько будет нашими? 33 рубля! Действительно, смешно! Двойной сеанс, пожалуйста.

Даже здесь в провинции на каждую транзакцию выдают чек, но «княжеская кровать» это так интимно, что никто не рискует выкладывать его в Интернете.
Выходим из «корчмы», заметно посвежевшие, и в путь.

Сворачиваем с трассы Р11, попадаем на Ленинскую улицу, похоже центральную и по ней через весь городок. Минуем внушительный костёл, паркуемся (бесплатно!) и прогулочным шагом идём к ажурным кованым воротам.

Вход в замковый парк свободный, а в замковых воротах уже турникет. Но и за двести метров до него можно набираться впечатлений. Ведь это та самая дорога, по которой взбалмошный пане Коханку ездил летом на санях, для чего на всём пути насыпал изрядный слой соли – целое состояние!

А на этих воротах, обращённых на запад, наши солдатики повесили строптивого эконома. До чего несговорчивым оказался мужик – не хотел показать, где спрятал сокровища. Сам промолчал, достало ему характера, а двух помощников удавил, чтобы не проболтались.

Здесь недалеко от замка должен быть пруд. Да вот он – с русалкой, очень похожей на датскую. Но в Копенгагене она в пору юности, а здесь — после того, как пан Коханку лишил её невинности. Девица (у нас в России даже многодетные, но ещё не старые, в хорошем состоянии женщины ходят в этом звании) родила магнату пять бочек селёдки. И он отпустил бедняжку на все четыре стороны: плыви, а она, как шагреневая кожа, — к нему обратно.

Там дальше среди деревьев застыла «чёрная дама» — в земной жизни Барбара Радзивилл, почётная гражданка Белоруссии. Она стала королевой после того, как на ней женился по любви наследный принц, а затем король Сигизмунд Август. А через 6 месяцев после коронации она была отравлена свекровью Боной Сфорца.

Но как она (Барбара) дошла до жизни такой? Стать призраком, тем более «чёрным», и врагу не пожелаешь! Не обошлось без магии. Безутешный вдовец обратился к пану Твардовскому, который по примеру доктора Фауста водился с нечистой силой. Тот согласился при одном условии: ради бога, ничего не трогайте! «Вот вам моё королевское слово»!

В зале расставили зеркала и потушили свет. Но когда возник печальный образ, окутанный саваном, Сигизмунд не выдержал и заключил свою возлюбленную в объятья! Взрыв, пламя. Призрак исчез, и вместо Барбары Радзивилл появилась Чёрная дама. К чести её надо сказать, что вреда она никому не причиняет и любит детишек, как дедушка Ленин – гладит по головкам и дарит конфетки минской фабрики «Коммунарка».
— Шоколадные?
— Виртуальные, но тоже очень вкусные и безвредные для зубов!

Из парковых достопримечательностей можно упомянуть скорбный холмик – Поповую горку, ставшей Голгофой для трёх десятков протестантов. Всех их заперли в часовне, которую они сами же и построили, правда, для других целей, но пути господни неисповедимы.

Затворников не кормили, и поили целую неделю. К исходу седьмого дня остался в живых один еретик и тот не протянул и суток. Вот она, сухая голодовка, что творит. К ней только наша Валерия Ильинична знала подход, ухитряясь не только что похудеть, но заметно поправиться, будто томилась не в тюремном изоляторе, а в пончиковой.

Все страдальцы тут же и похоронены. Место для Хэллоуина просто идеальное. Поэтому молодые рождения 2012 года деревянные идолы, смотрятся весьма органично.
Но хватит ходить вокруг да около – пора и во дворец!

Несвижский замок в сравнении с Мирским выглядит гораздо богаче. Но ему и не досталось тех плюшек, какие огрёбла Мирская цитадель в Отечественную войну 1812-го года. Власть здесь менялась безболезненно — одни ушли, другие пришли. Хотя чёрт его знает – за наших казаков нельзя ручаться, судя по тому, что они здесь вытворяли до русско-польской войны 1654-1667 годов и после.

Экстравагантный Пан Коханку в Несвиже смелые социальные эксперименты вроде цыганской монархии здесь себе не позволял. Зато в остальном куражился вовсю.

Князь Нясвiжскi Кароль, дайце веры мне, дзеткi,
Пэуна, мора меу грошы,
Не чувана нiдзедый не бачана гэткай
I за светам раскошы…

Старый знакомый Сырокомля! В переводе на русский: у Несвижского магната злата-серебра богато. Но даже не зная белорусского языка, можно понять, что рэп в Белоруссии был в ходу за 200 лет до Тимати.

Радзивиллы покинули Несвиж не по своей воле в 1939 году. И замок перешёл в госпитально-санаторное состояние: в 41-м здесь выхаживали немецких лётчиков, воздушных асов потеснили непоседливые танкисты — Гудериан со своим штабом.

После войны поместье облюбовали чекисты и сотрудники ЦК КПСС. И только после распада СССР комплекс отошёл к Министерству культуры Белоруссии и Несвиж шагнул вперёд – в прошлое.

Благодарные потомки постарались придать ему такой вид, чтобы прежний хозяин дворца, войдя с парадного, воскликнул: и где я? Главной задачей реставраторов было скрыть трубу котельной и батареи центрального отопления, и удалить с мебели этикетки фабрики Гомельдрев, чтобы не вносить диссонанс в музейную обстановку.

Королевский зал, сияющий позолотой, сегодня не может рассчитывать на тот ошеломляющий успех, какой произвёл на последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа, для приёма которого собственно и был построен. Тогда-то и было сказано впервые: а ведь можем, когда захотим!

Понятовский говорил со знанием дела. Ему было, с чем сравнивать. Он побывал в Париже, Санкт-Петербурге, в будуаре великой княгини Екатерины Алексеевны, где началась его блистательная карьера. Ох, уж эти мне поляки, такие озорники! – говорила с немецким акцентом матушка-императрица, когда хотела поддразнить своего графа Потёмкина. Любовь не ржавеет! И когда представился момент, Екатерина Вторая посадила своего старого amant’а на польский трон.

Возможно, король смотрел на чудаковатого Радзивилла как на провинциала, когда тот хотел пустить пыль в глаза званым обедом на 300 персон, для чего доставил из Риги 1500 бутылок шампанского, 300 бутылок рейнского, 200 бургундского, 3 бочки английского пива, 15 бочек свежих и маринованных устриц. На 1000 фунтов свечей и 10 бочек пороха для общего стола расщедрились евреи.

Праздник стоил Радзивиллу 2 миллиона злотых (1 злотый – 15 копеек). Кульминацией торжества стало посещение скарбницы, скрытой в подземных лабиринтах. Приглашённый на бал князь М. В. Репнин докладывал императрице: «…после блестящего фейерверка и обеда на 300 персон король спустился в подземелье — фамильную сокровищницу. Мы увидели слитки золота, сложенные до самого потолка. Золота было на сотни пудов, множество вещей из этого металла, да 12 апостолов из золота и серебра, усыпанных драгоценными камнями…»

— А можно записаться на экскурсию в подвал? Нет? Почему!?
Да чтобы не остаться там навсегда, как это уже произошло с чёрными копателями – несколько человек в год. Уже со счёта сбились. В чём дело? Газ, точнее газы – болотный, сиречь метан, углекислый – ни цвета, ни запаха, быстрая и лёгкая смерть.

Но хватит чертовщины, пора настроиться на благоговейный лад – на очереди костёл Божьего Тела или, как его называют местные – фарный костёл, то же, что приходской. Построен архитектором Джованни Ма¬рио Бернардони, очень плодовитым, его путь из Рима в Несвиж отмечен величественными храмами – в Гродно, Кракове, других городах, где имелись католические монастыри.

Несвижский проект повторяет чуть ли не в деталях базилику Иль Джезу (Рим, 1568-1584). Колонны устремляются ввысь вслед за куполом, который надстраивал Джузеппе Бризио. И странное дело они, колонны, не столько поддерживают, сколько притягивают к земле совершенно невесомый купол, отягощённый разве что ещё сочными слегка слащавыми фресками. Они сделаны позднее в 1752 году придворными мастерами Ксаверием Домиником Геским и его сыном Юзефом Ксаверием.

Чтобы понять эту сочную живопись, надо почитать Бабеля, что он написал о пане Аполеке, волынском художнике: «Я подивился искусству живописца, мрачной его выдумке… Голова Иоанна была косо срезана с ободранной шеи… Лицо мертвеца показалось мне знакомым – на глиняном блюде лежала мёртвая голова, списанная с пана Ромуальдо, помощника бежавшего ксёндза… Тем удивительнее показалась мне на следующий день краснощёкая богоматерь, висевшая над супружеской кроватью пани Элизы, экономки старого ксёндза. И тут я приблизился к разгадке новоградских икон. Разгадка вела на кухню к пани Элизе, где душистыми вечерами собирались тени старой холопской Польши с юродивым художником во главе».

В конце XIX века краковские художники Бруздович, Матейко, Страйновский освежили росписи, отчего они смотрятся светло и радостно.

Видишь этот роскошный интерьер, дорогую утварь, бесценные художественные образы и понимаешь – бог есть, и он сотворил чудо, потому что пронести всё это в целости и сохранности через столетья разрушительных войн и катаклизмов без вмешательства высших сил невозможно. Слава тебе, господи, слава тебе. Иже еси на небеси!

Вечность здесь живёт четыре столетья! Она взбирается под самый купол, ложится под ноги, прячется под землёй – в фамильной усыпальнице. Христианская традиция требует предания покойников земле, но Папа Римский поддался на уговоры Николая Христофора Сиротки и сделал для польских магнатов исключение. Понтифик не нашёл, что возразить на оригинальный довод, дескать, выходить из склепа на Страшный суд в достойном одеянии проще, чем выбираться из-под земли!

Пану Николаю претила судьба бедного Йорика, Шекспир только-только написал своего «Гамлета» (1601). Бог ему посоветовал (ровно, как на гербе) всеми способами избежать посмертного общения с презренными червями. Во-первых, никакого контакта с землёй, кроме символического во время панихиды – прах праху, земля земле. Во-вторых, бальзамирование, не по египетскому обряду с экстракцией внутренних органов, склонных к быстрому разложению — с христианскими заповедями такое хирургическое вмешательство несовместимо. А по европейскому, то есть обработать только видимую часть тела бальзамами и смолами, но от души.

Состав со временем твердеет, создавая защитный кожух для верхней части, но, что творилось в, простите, задней части, узнали в 1905 году при вскрытии гроба Николая Сиротки. Там не было ничего похожего на мумию не нашли: голый высохший скелет и… труха! Высохшие личинки с остатками своей мерзкой жизнедеятельности и недоеденные частички шерсти, всё что осталось от красного плаща паломника, которым Сиротка так дорожил.

Несколько отвлекает от печальных мыслей «горбатый» гроб. По одной версии в нём лежит девушка, которая выбежала на мороз к своему возлюбленному из холопов в бальном платье, а его, болезного, уже повязали и бросили в темницу. Бедняжка ждала, ждала и не дождалась, превратившись в ледышку. Разморозить девицу разморозили, а разогнуть не смогли, в таком согбённом положении и похоронили. По другой версии в саркофаге горбатенькая старушка – с этим тем более ничего не поделаешь.

Всё врут преданья. Вот вам верный вариант: да – это старушка Аделия Радзивилл, но стройная с поправкой на возраст (74 года!) и недомогания. А «горбатым» саркофаг стал по вине мастера-недоучки. Он украсил цинковый гроб подобием вазы с языками пламени, имитацией вечного огня, и нечаянно продырявил крышку, нарушив герметичность. О том, что стало с телом, лучше и не говорить, чтобы не портить настроения. А гроб пришлось накрыть деревянным саркофагом неадекватной формы.

Многих интересует странный бочонок – якобы с останками Радзивилла, которого задрал медведь. Опять не угадали. Это знак большой любви, о чём говорит надпись на саркофаге, возле которого стоит бочонок: «Я не могу позволить, чтобы сердце, которое так меня любило, просто выбросили. Всем, кроме жизни, я обязан только тебе».
Князь изъял из тела любимой её сердце, чтобы не расставаться с ним никогда. Практика довольно распространённая в Польше XIX века и вообще в Европе.

О, сколько ещё интересного в Несвиже, но всё для первого раза хватит. Увозим с собой одну из его неразгаданных тайн, а именно главную касательно сокровищ, включая неуловимых 12 апостолов, которых можно поставить в ряд с хрустальными черепами и снежным человеком. Не путать с неуловимым Джо, который на фиг никому не нужен…

Дорога располагает к рассуждениям и оригинальным поворотам мысли. О сокровищах вообще, радзивилловых в частности. Кажется, в 1780-м пан Коханку показывал Станиславу Августу комнату доверху набитую золотам – бедного ключника чуть не придавило сокровищами. Но уже в 181-м (прошло-то совсем ничего!) последний Несвижский Радзивилл Доминик Иероним стоял на грани банкротства – на нём висело 3,85 млн рублей долга! Платить нечем.

Однако в следующем 1812 году генерал Тучков реквизировал в пользу государства и свою собственную (взял поносить коллекцию оружия) ценностей на 6,5 миллионов по утверждению управляющего имением некоего пана Бургельского. Изъятое без описи поместилось на 10 подводах (подозрительно круглое число). Религиозная утварь отправилась в Петербург, книги в Москву, коллекция монет в Харьковский университет.

6,5 миллионов! Проклятие аристократов: ценностей полно, а жить не на что. Апостолов Бургольский в своей жалобе не упоминал, словно их и не было. Это он неспроста, потому что знал: апостолы закопаны недалеко от р. Мышанка, как написал в Интернете некий Сергей, устроив золотую лихорадку в Несвижском районе – в течение 2 дней все лопаты были раскуплены. Так что загадка статуй не в том, куда они пропали, а в том, откуда они взялись?

Из Константинополя – говорят одни – в XVII веке, достались непоименованному Радзивиллу в качестве трофеев. Выходит, что это он, имени которого мы не знаем, прибил свой щит к вратам Цареграда и в качестве награды получил 12 ростовых фигур. Но в XVII веке не было такого города – Константинополь, а когда он был – до 1453 года – не было Радзивиллов.

Но если бы даже кто-то из славной фамилии подключился к грабежу византийской столицы во время четвёртого крестового похода, позаимствовать что-то в виде литья из драгметаллов ему бы точно не удалось. Скульптура в православной Византии не приветствовалась. Барельеф – пожалуйста, можем завернуть. А статуи разве что на заказ: за ваше золото, пан рыцарь, любой каприз! Или поезжайте в Италию. А ещё лучше – выпишите к себе в Литву Бенвенуто Челлини. Такой роскошный, воистину королевский заказ – да он в лепёшку расшибётся, но сделает к обоюдному удовольствию.

Да, ребята, с Константинополем, если честно, как-то не складывается. Но есть другой вариант – местный. Согласно ему, апостолы украшали алтарь в костёле св. Михаила, расположенного где-то по соседству. В Гнезно, если быть точным, в храме, построенным в 1524 (!) году набожными супругами Яном и Эльжбетой Шеметович.

Отнять у соседей кровное – это на Радзивиллов похоже. Но чтобы оплатить работу ювелиров, Шеметовичи должны были влезть в такие долги, за которые им расплачиваться и поныне.
Так, где вы сказали, Сергей, зарыты апостолы — «недалеко от р. Мышанка»? Местность красивая, земля рыхлая, так что копайте, Шура, копайте!

Tags: Беларусь, Красавцев, Радзивилл, Хабловский