Марокко в мае. «В королевстве всё тихо и складно» — 2

Приехавшие в Марокко впервые опытные туристы сразу начали сравнивать эту страну с Турцией и Египтом. Сравнивать сервис – можно, но страны – бессмысленно…

Владимир ИЛЬИЦКИЙ
Фото автора

В Турции только памятников античности почти полторы тысячи. В Египте один круиз по Нилу стоит, возможно, всего Марокко «с потрохами». Так что каждый в дороге ищет что-то своё и только в этом случае – находит…

Одна из наиболее веских причин моего вояжа в Агадир — продолжение похода по следам финикийцев. Название этого города указано на карте финикийских исследований и торговых связей в книге Дональда Хардена «Финикийцы. Основатели Карфагена», как и Могадор (т.е. крепость) – современная Эссуэйра.

Кроме того, севернее обозначены Солунт (мыс Кантен?) и Ликс (нынешний Лараш). Все эти пункты относятся к пребыванию двух известных в истории экспедиций: Нехо — 600 г. до н.э. и карфагенского полководца Ганнона – ок. 425 г. до н.э. Но путешествие есть путешествие. Пришли, встали, оборудовали походный быт, посеялись, собрали урожай – и снова с путь. Это когда по-крупному. Кроме ночных стоянок задержка на берегу могла быть несколько дней только для ремонта. Если же основывали поселение, чем специально занимался Ганнон, естественно, оставляли и людей.

Что касается колонизации в целом, то к окучиванию Северной Африки финикийцы приступили ещё в конце 12 в. до н.э. К этому периоду относится такой известный пункт как Утика и тот же марокканский Лараш.

«В наше время существует много доказательств (керамика и другие предмета) того, что в 7-м веке до н.э. финикийцы селились на мароккранском побережье: в Ликсе, Могадоре, Танжере и Тамуде. – пишет Харден. – Такая дата заставляет предположить, что поселенцы пришли сюда из Восточной Финикии или Гадеса, а не из Карфагена…»

Карта даёт нам ещё одно любопытное название на территории нынешнего Марокко – ликситы. Оно обозначает существовавшее здесь население кочевников-скотоводов, получивших это имя от реки Ликс или же – наоборот – давших своё родовое имя – реке. Если это даже нынешние берберы, всё равно, 30 или 15 тысяч лет назад, если не меньше, они откуда-то в Марокко пришли. Достаточно знать их образ жизни – из долины в долину в поисках пропитания для скота…

Я дважды был в Карфагене, теперь надо было двигаться дальше – на запад. Во время перелёта исполнилось моё желание – увидеть Гибралтар, и это как раз тот вариант, когда знаменитый пролив миновать невозможно.

В целом небесный маршрут выглядел так: Москва – Минск – Брест – Варшава – Вена – Милан – Марсель – Барселона – Гибралтар – Агадир. Я, как обычно, сидел «у окошка», над Средиземным морем было безоблачно, и пролив смотрелся, как на ладони.

И я бы теперь мог сказать, как Одиссей у Данте – в 26-й песне Ада:

Я видел оба берега, Маррокко,
Испанию, край сардов, рубежи
Всех островов, раскиданных широко…

Согласно Плинию старшему, Одиссей, вернувшись на Итаку, не стал засиживаться дома, а с командой храбрецов отправился в Атлантический океан, где, плывя навстречу гибели вдоль западного берега Африки, пересёк экватор. Но сперва он ещё… основал Лиссабон!

В поисках финикийских следов по книжкам меня позабавила фраза Хельмута Ханке из книги «Люди, корабли, океаны». «Треугольный парус перешёл на византийские галеры с дромонов, более известных под названием дау, которые арабы строили на старых финикийских верфях…»

Где финикийцы, а где арабские завоеватели Ойкумены? Кстати, Гибралтар назван именем берберского полководца, бывшего на службе у халифата. Звали его, как и нашего гида в поездке в Эссуэйру, — Тарик…

В курортном Агадире с его «королевской горой» полсотни отелей на любой кошелёк. Есть и какие-то хитрые без вывески, («Альмохадес»?) на чью территорию могут и не пустить, чтобы, например, сфотографировать скульптуру… птицы.

Что за птица, зачем птица – не понятно. Может быть, эмблема спецназа «Соколы пустыни»? Но я её всё же щёлкнул…

«Солнечный» Агадир встретил меня туманом и сильным ветродуем с моря. Бросив шмотки в отеле, я тут же побежал окунуться в Атлантическом океане. «Здравствуй, Посейдон! Я – вернулся!» Пляжная коса – больше девяти километров, а шириной – метров 100. Вход в воду идеальный, прибойная волна – не больше метра. Пока плавал, мою майку и шорты занесло песком.

Все дни недели купался утром, для чего даже заказал две раздельные экскурсии – в Эссуэйру и Марракеш вместо одной двухдневной. Подъём в 6.00 по местному времени, когда ещё темно и – вперёд. Широкая набережная – освещена, на «королевской горе» светится надпись: «Аллах, Родина, Король».

Иногда, выйдя из воды, долго искал в темноте, где оставил вещи, но уже через 10-15 минут начинало светать. Солнце над Агадиром всходит из-за Атласских гор, а садится – чуть левее «королевской горы».

Эту гору и удобный для причаливания пляж облюбовал в 1505 году, то есть как раз в эпоху Великих географических открытий, португальский купец Жоао Лопес Сегейра, больше ничем, кажется, в истории и не прославившийся. Если с «открытиями» у португальцев при Мануэле Первом было всё в порядке, на родине год оказался несчастливым – чума, еврейские погромы с сожжением людей заживо. Так что, вполне возможно, по пути домой Сегейра решил слегка задержаться.

На месте нынешнего порта он построил форт Санта Крус де Кап де Гуэ, под прикрытием которого стали швартоваться торговые суда. В 1513-м по какой-то причине, скорее всего, вынужденно, Сегейра продал форт правительству. К тому моменту интересы королевства сильно сместились к Индийскому Океану.

Но и в Марокко началось бурное развитие портового и сопутствующего ему хозяйства. Сегодня порт Агадира – огромное предприятие, на котором трудятся 12 тысяч человек. В основном, конечно, здесь швартуются траулеры различной модификаций. Раз в месяц мощный сухогруз уходит отсюда в Питер с апельсинами и консервированной сардиной (в Агадире – крупный консервный завод).

Построил ли Сегейра форт или крепость – в источниках путаница. Как правило, форт может быть как частью крупных крепостных сооружений, так и оборонительным сооружением для прикрытия какого-либо объекта. Для защиты портов, например, обычно возводили два форта, между которыми протягивалась цепь, опускаемая только перед своими судами и не пропускающими чужих. Так что если вы видите в старинной гавани один форт – ищите по соседству следы второго.

Именно порт, куда можно войти беспрепятственно, стал местом моего первого «разведывательного» похода. Непосредственно перед ним, если идти направо по набережной, находится местная марина, то есть коммерческий яхтенный порт.

Въезд на её территорию обозначен воротами, хотя сюда можно попасть и с пляжа. Комплекс не очень большой марины построен в едином стиле и, насколько я заметил, серьёзно охраняется. Марокканцы вообще хвалят свою службу безопасности.

Особо интересных посудин я в марине не обнаружил. На волнолом, пожаловалась мне одна старушка, не пускают, куда она нацелилась «подышать свежим морским воздухом». Женщине казалось, что даже до нашего отеля ANEZI TOWER долетает от порта рыбный запах…

На любом проходе насквозь через квартал марины попадаешь на дорогу с высокой портовой стеной. Никакого особого запаха я не почувствовал. Попытался войти в порт через выездные ворота – меня вежливо развернули в сторону въездных.

Заснять, как я обычно делаю в маленьких портах, разгрузку улова, здесь у меня не получилось. Угрюмые тёмнолицые работяги грузили на суда какие-то бочки, картошку в мешках и соль. Энергичная муравьиная работа. Может, вообще они в эту ночь на лов не выходили?

Рыбы и иных «морепродуктов» здесь полно. Пожилой фактурный офицер-ракетчик – с ним и его женой я летел в Агадир – заказал морскую рыбалку. Часа за три наловил столько, что семья могла бы питаться целую неделю. От марины катер отошёл всего-то метров на 300, находясь в полукилометре от пляжа, то есть на виду у купающихся. Вся снасть – леска, грузило, крючок с наживкой.

«Глазеть на дурацкий поплавок не надо. Глубина где-то метров пятнадцать. Как только наживка коснулась дна, чувствуешь поклёвку и – подсекай», — рассказывал мне ракетчик.

Подсекать надо двумя руками, приспособился он не сразу, а то надёргал бы ещё больше. Что ловилось? Окунь, дорада, скумбрия. Вернулись в марину, улов пожарили, снова вышли в море, пообедали. Некоторые туристы остались недовольны – с утра была небольшая качка, и рыбачить их не тянуло. Правда, я не спросил, русские это были или нет…

В порту я обнаружил небольшую верфь, сфотографировал и её. Вообще же снимал с оглядкой, народ здесь в этом отношении капризный. Военных, полицию и невидимый за садовыми деревьями королевский дворец снимать нельзя, это понятно. Но что ещё нельзя – понятно не очень. О некоторых случаях «рискованной» съёмки я расскажу ниже…

Пропахав весь порт, растянувшийся километров на пять, я незаметно вышел за его пределы и обратно отправился вдоль «королевской горы», присматриваясь, где тут обещанная гидом лестница в крепость, поход к которой я запланировал на следующий день.

Почти у входа в порт, увидел через дорогу лошадей, чьи головы торчали из-за высоких бортов грузовой машины. Если бы снимал на ходу, компания молодых арабов у машины меня бы не заметила. Но я остановился, дабы не смазать интересный кадр, и сейчас же мне стали что-то кричать и призывно помахивать. В ответ я показал на часы и как бы с сожалением развёл руками – нет времени, спешу.

Похоже, это была одна из тысячи марокканских трупп кавалерийского шоу «Фантазия», которые показывают атакующие приёмы берберов и арабов. Как кони, так и воины выступают в соответствующем облачении и с богато украшенными ружьями. К сему — две фотки из путеводителя…

Самое главное в их показе – чёткость выполнения команд и синхронность действий. Минимальное число всадников – три, максимальное – 15. У встреченной мною группы было пять лошадок, глядящих вокруг с нескрываемым любопытством.

В передней части кузова были сложены их деревянные (!) сёдла особой конструкции – чтобы, вероятно, всадник имел соответствующую осанку…

Отельные гиды предлагают взобраться на «королевскую гору» Агадир Уфля высотой всего-то 216 метров по некой лестнице, но затрудняются ответить на вопрос, сколько у лестницы ступенек. У меня ответ есть – в пределах 20-и, только на последних метрах при входе в крепость.

Пешком по специально устроенному серпантину подъём занимает час, спуск – полчаса, и если на подъёме кое-где дорогу можно срезать, спускаясь обратно в город, этого лучше не делать, особенно, если вы в лёгкой обуви.

Гиды предлагают прогуляться на гору мимо порта, то есть, как я понял в первом походе, далеко не по прямой. Лучший пешеходный маршрут — по проспекту Мохаммеда V, который вблизи горы уже начал вклиниваться в отроги Атласской гряды, точнее Малого Атласа.

Это королевское имя в 1956 году принял султан Мухаммед-бен-Юсуф – первый глава независимого государства Марокко — дед нынешнего короля Мохаммеда VI. Как сын первого и отец второго – короля Хасана II, он делает всё возможное для повышения роли Марокко на мировой арене…

Гиды любят перечислять, каких и сколько королевских династий привили Марокко. Берберские династии, что естественно сменились арабскими. Тех и других за всю историю было по три. Нынешняя династия Алевидов правит страной с 1631 года, Сперва, правда, в «статусе» султанов, а с 1957-го – королей с соответствующими изменениями в конституции.

В марте этого года в Россию приезжал король Мухаммеда VI. Во время визита были подписаны 16 соглашений о сотрудничестве, в таких, например, сферах, как космос и энергетика. Пока товарооборот между странами невелик – всего 2,5 млрд.

Мой товарищ, руководитель турфирмы Михаил Токарев рассказал о договорённости короля с Владимиром Путиным по туризму. «Король дал команду прокатить по стране 400 представителей турбизнеса. Мне позвонили: летишь? Бесплатно? Лечу! Принимали – на высшем уровне…»

В конце проспекта Мохаммеда V надо повернуть направо, а там видна и «срезающая» дорожка и место, где начинается подъём, какие-то странные (не старинные) развалины.

Когда-то по серпантину были устроены периодические клумбы для кактусов и других растений, к ним была подведена вода по тонким трубкам из твёрдой резины. Сегодня все трубки оборваны, клумбы – пусты. Наиболее интересные виды с разных точек горы – на пляжный променад с микрорайоном марины, а также – на порт, где траулеры разных рангов выстроены борт к борту в строгом порядке.

Крепость на горе имеет удручающий вид. Была бы османская, поинтересовался бы, что у неё внутри, а так…На площадке перед ней – лениво загорают несколько погонщиков со своими верблюдами. Они точно вычислили, что я не их клиент, но один всё же подошёл и спросил «кэмел?»

Обязательный попрошайка у торговой точки с напитками и фруктами поинтересовался, не из Польши ли я и чем готов расплачиваться – долларами или дирхамами. Я только посмеялся на это лестное предложение. Чувак ещё не понял, что наш главный капитал не деньги, а время. Чем околачиваться на вершине, шёл бы работать в порт.

Агадир сверху выглядит большим городом, как бы пытающимся скрыть свою величину в обязательной утренней дымке, переходящей если не дымку дневную, то в туман. Кстати, этот день 26 мая был первым днём, когда солнце засияло в полную силу. У меня в этот день слегка обгорел лоб, чуть сильнее – голени и предплечья. Обошёлся без лечения, перетерпел.

Сделав на горе несколько кадров и селфи, я отправился восвояси. По проспекту Мохаммеда V, прямо ведущему к нашему отелю, – наворачивал обороты, уже держа мысленно в руках холодную бутылку Biere de luxe STORK Dremiere.

… Кстати, каждую такую бутылку, чашку кофе и что там ещё из all inclusive бармены записывают на ваш номер. Контроль? Но можно взять одно пиво, а они отметят два – кто догадается?..

Отель ANEZI TOWER фактически расположен на третьей линии, которая находится над прибрежном плато – несколько выше пляжной полосы. Если выходить к пляжу через «заднее крыльцо», сначала по лестницам спускаешься на Проспект 20 августа, а с него уже – на променад.

На той стороне отеля, которая «смотрит на море» — немалых размеров зелёная площадка и целых три бассейна, один из которых 3-метровый по максимальной глубине.

Поскольку путёвка в Марокко оказалась недорогой, и я не был уверен, что найду в магазинах Агадира съестного по своему вкусу, я выбрал вариант проживания на полном пансионе. Ресторанная кухня оставила меня равнодушным, чего нельзя сказать о белом вине – красное и розовое, попробовав, я отверг.

Пожилой старший официант в ресторане об этом уже знает, как и то, что я всегда заказываю сразу два бокала. Поэтому он, хитро улыбаясь, предлагает мне one red vine. No, отвечаю я, показывая «на пальцах»: two white vine only!

Заказав как-то на ходу свои two white vine и подходя к своему столу на ужине, услышал знакомый голос. Ба! Да это Женя Маруев, с которым мы в одной группе слонялись по Цейлону в середине октября 2013 года. Сколько я путешествовал в разных группах – и вот всего лишь первая такая встреча! Где Цейлон, а где Марокко!

Евгений возглавляет турфирму «Алые паруса», сам бывал много где и неутомимый про всё это рассказчик. «Знаешь, говорил он мне, как у нас в Туле называют мою фирму? «Вялые паруса!..» Рассказывал он и о том, как ему «снесло башню» в Гоа, где он «завис на полтора года».

Теперь он явно был заводилой в очередном рекламнике. Группа сидела за сдвинутыми столами, с краю – грустил совсем древний сухонький мужичок. Я с улыбкой смотрел на Женю. Он вроде бы меня не замечал, но потом обратился, типа: «Мы где-то с вами встречались». Я подошёл к их столу, перекинулись парой фраз, вспоминая Цейлон. Его девушка, скорее всего, жена, я её тоже сразу узнал, попросила прислать цейлонских фотографий. Агадир Евгению никак не глянулся.

В Эссуэйру, которую местные называют Эссувеирой, экскурсия стартует от нашего отеля в 7.00. Группа, что меня всегда радует, оказалась не очень большая…

Проехали турзону Tahazont, где развёрнуто большое строительство отелей, возможно, торопясь использовать «подвернувшийся» провал Египта и Турции. Вряд ли властям Марокко следует ожидать аналогичной популярности. Даже пляжный отдых здесь имеет ряд недостатков.

Многие боятся совершенно безопасной, но высокой прибойной волны. Пляжи отелей all-inclusive на самом деле «не all»: кабинок для переодевания и душа нет. Купаясь утром, я брал с собой бутылку воды, чтобы на обратном пути обмыть ноги. Меня, конечно, такие «тонкости туризма» совершенно не беспокоят, но в данном случае речь о бизнесе.

В той же Тахазонте – она в получасе езды и сюда ходят городские автобусы № 32 и 33 — нагорожены какие-то деревянные скворечники, закрывающие вид на Океан. Якобы для аренды сёрфингистов. Пляжи, до которых можно доехать на городском транспорте, здесь и далее пронумерованы по километражу – 25-й км, 26-й км.

По значению для экономики туризм в Марокко на четвёртом месте. Первое – за экспортом фосфатов, которых в Королевстве – три четверти всех мировых запасов. На втором месте – сельское хозяйство, хотя плодородные долины занимают всего 20 процентов территории, ещё 20 – горы, остальное – Сахара!

Чтобы хватало воды, король распорядился запрудить все реки, текущие с гор: получилось 147 водохранилищ, хорошо видимых с самолёта. А то ведь Океан и так переполняется из-за таяния ледников Гренландии!

Экспорт рыбы – на почётном третьем месте. Главные потребители марокканкой сардины – США, РФ и Япония. Наш гид Тарик, оказывается, большой знаток экономики. Он также в курсе, что нынешнюю столицу Рабат основали финикийцы…

Итак, мы едем почти строго на север – по территории, всё ещё относящейся к Агадиру. Дорога ведёт как вдоль океана, так и, сильно петляя, — по долине Хаха.

Писатель Владимир Верин, о котором, кстати, как и о Хардене, почему-то нет биографической информации, в «букинистической» книге «На марокканской земле (1972 г.) описал эту местность коротко и ёмко.

«Западная оконечность Высокого Атласа подходит близко к океану. Его отроги окаймляют приморское плато Хаха (названное по имени населяющего эти края берберского племени ихахан). От расположенного севернее этого волнистого плато порта Эссауира до Агадира, где Высокий Атлас буквально нависает над пляжами, на протяжении 175 километров прибрежное шоссе петляет, как в самых настоящих горах.
Лишь миновав Агадир, попадаешь на равнину, зажатую с севера и юго-востока горами Высокого Атласа и Анти-Атласа. По ней протекает река Сус, истоки которой находятся где-то в горах. Хотя марокканцы и называют её, как и вообще все свои реки, уэдом, Сус круглый год впадает в океан. Правда, летом он превращается в узкий ручей.
Долина Суса и прилегающая к ней одноимённая низменность — один из важных районов орошаемого земледелия. Это, пожалуй, единственное место в Марокко, где вызревают бананы. В Рабате банан хоть и дает плоды, но в пищу они не годятся. Агадирские же бананы не уступают импортным…»

Конечно, упоминает Верин и агаровые плантации – нигде более в мире это уникальное дерево не растёт!

Но я начну с агадирской ривьеры, облюбованной сёрфингистами. Если верить Тарику, молодые марокканские сёрферы заявляют о себе вплоть до мирового уровня. Главное для них – добыть денег на хорошую доску, в том числе чем-то услужив туристам, которые останавливаются полюбоваться на океанский прибой. Впрочем, по моим наблюдениям, ведут они себя (сёрферов узнают по дредам) достаточно скромно.

Что касается океанских видов, на нашем маршруте прибой никак себя особо не проявил. Даже на Ионическом море в моей поездке по Южной Италии волны были в три раза выше.

Долгий поиск коз, взобравшись на аргановое дерево, окончился конфузом. Перед нашим большим автобусом остановился маленький. Из него какой-то чудак ринулся прямо к роще, и пугливые козы соскочили с веток. «Ты бы ещё, балда, на дерево залез», – крикнул я чудаку, испортившему мне съёмку, но, скорее всего, он меня не понял.

Вообще же где-то в 2006-м вышел закон, запрещающий загонять коз на деревья. Пастухи, рискуя, делают это нарочно, заметив на горизонте приближающихся туристов. После съёмки просят бакшиш. «Наш» пастух пришёл жаловаться Тарику, что ему ничего не заплатили. Но и сфотографировать мы тоже нормально его козочек не смогли…

Аргановое дерево уникально. Живёт больше тысячи лет. Порой, в засушливый период, кажется, что погибло, но через некоторое время оживает вновь и вновь плодоносит.

Где-то посреди долины останавливаемся у кооператива Marjana, который занимается изготовлением арганового масла – пищевого и косметического.

Настоящие берберки раскалывают плоды обыкновенным окатышем, ядрышки перетирают на старинной каменной тёрке в густую кашицу. Остальное – от зрителей скрыто.

Возможно, это театрализованное представление и где-то в недрах кооператива почти неслышно работает автоматическая линия.

Упаковка – исключительно заводская. Полки ломятся от разной продукции из арганы. Но я сразу понимаю, что ничего более ценного отсюда не привезу и беру две 250-граммовые бутылочки с пищевым маслом, которое на четверть дешевле косметического.

Дома оказалось, что 50 мг аргановой косметики в интернет-магазине стоят 900 рублей, а в кооперативе 250 мг – примерно 1600 рублей. При этом народ ещё возмущался, что дорого, а кое-кто хвастался, что где-то купил дешевле. Тарик терпеливо говорил о разном качестве масла, но его никто не слушал. Так и я никого не слушаю…

О берберах – сами себя они величают амазиры (свободные люди) нужно добавить, что с 2012 года их язык стал вторым государственным языком и его изучают в школе. Основной иняз – французский, и в высшей школе, куда берут только самых способных, изучают инглиш…

Но вот мы и в Эссуэйре. Обходя крепостные стены, подходим к порту, не имеющему таких заборов, как агадирский. Зато чаек здесь – изобилие, не сидящих на фонарях, как в Агадире, а реющих над крепостными бастионами. Следят, понимаешь, за ходом истории.

Видим знаменитые синие лодки. Вряд ли все они используются по назначению, скорее всего – декорация. Тут же назревает драка, возможно, среди портовых работяг.

Севернее Эссуэйры – в устье реки Уэд-бу-Регрег в 1621 – 1647 годах изгнанные из Испании арабы объединились в пиратскую республику (пираты Сале). Их жертвами в основном становились корабли, севшие в тумане на мель. Древнейший из морских «промыслов» набрал на берегах Марокко новую силу. Впрочем, как известно, пираты не перевелись и до сих пор. Наведывались пираты Сале поживиться и в саму Эссуэйру.

Султан Сиди Мухаммед бен Абдаллах или проще Мухаммед III, придя к власти «по требованию народа», занялся укреплением регулярной армии, флота и страны в целом. В частности, армия была ему нужна для «выбивания» налоговых долгов с рынков.

Для нас его деятельность интересна тем, что в 1765-м султан распорядился перестроить Эссуэйру, её португальские крестные сооружения, центральную часть и в особенности порт.

Для этого был призван математик и фортификатор Теодор Корну, обретавшийся в это время поблизости – в Гибралтаре. По одной из версий он находился у марокканцев в плену.

Какое-то время новый порт держал первое место по торговому обороту. Но в период между мировыми войнами 20-го века Агадир, несколько удалённый от театра боевых действий, резко вырвался вперёд.

Если в порту Агадира трудятся 12 тысяч рабочих, в Эссуэйре – всего лишь 8 тысяч. К тому же в наш приезд главная набережная и портовая зона перед входом в крепость лежали «в руинах» реконструкции. Вообще-то этим надо было заниматься зимой, а не в разгар туристического сезона.

Преследуемы пикирующими чайками – они всегда в кадре, на что ни направь объектив, – входим в Морские ворота. Означающие, что есть и другие – не морские, — например, чуть правее, вход в которые прикрывают две мортиры.

На фронтоне Морских ворот – под раскрытой раковиной и над арабской вязью – год постройки крепости 1184-й. Удивительное — рядом: по мусульманскому летоисчислению мы явились в Эссуэйру в 1437-м.

После ворот – сразу слева – лестница на батарею. В нижней части крепостной стены раньше размещались казармы и склады, теперь эти посещения занимают мастерские и магазины.

Крепость, однако, постройка европейская, с некоторым смешением стилей – здесь и круглые бастионы непосредственного прикрытия порта, и квадратные башни от Морских ворот и далее по северной стене.

Если учесть, что форты размещались и на ближайших к порту Пурпурных островах, Эссуэйра была надёжно защищена. Дабы насытить форты артиллерией, султан принимал от купцов подарки лучшими на тот момент пушками – испанскими и английскими. В основном это великолепные образцы – с гербом, годом отливки (или заводским номером) и посвятительной надписью, среди которых встречается всё та же арабская вязь.

Публика, как это обычно бывает, осёдлывает пушки (любимое женское занятие!) и «захватывает» караульные башенки – бартизаны.

Между воротами и городскими кварталами – немалых размеров площадь, здесь стоят торговцы морепродуктами и снуют с тележками торговцы фруктами.

В городе, кажется, всего две прямых улицы, потому что основную его часть – медину – занимает рынок – сук. И в Эссуэйре и в Марракеше туристические группы водят по рынку скорее для показа экзотики, чем для покупок. В крепостных стенах — там,где раньше ютились бойцы гарнизона, находятся мастерские.

Обозначу два основных момента. Достаточно пройти одну рыночную улицу, потому что на каждой последующей – практически те же самые товары, ну, скажем, аналогичные. Это говорит о том, что торгует здесь небольшое число предпринимателей, мы же видим большое количество рядовых продавцов.

Все якобы старинные безделушки здесь – современного происхождения. Туристов предупреждают о подделках агранового масла, но, как известно, подделывать можно всё, что угодно. Тот, кто «рад обманываться» ради старины, должен знать, что на вывоз дорогих художественно-исторических изделий таможня потребует документ о происхождении.

Полагаю, в мастерской краснодеревщиков Эссуэйры такой документ выдают без звука. Изделия из местной туи (арара) здесь поистине волшебной красоты и соответствующей стоимости.

Даже те из наших женщин, кто сгоряча прихватил какую-либо небольшую вещь, узнав цену, отказались от покупки.

Единственное, что приобрёл бы лично я, если бы ни трудности перевозки, это большой металлический светильник в форме шара. Вообще же выбор светильников здесь очень богатый – на рынке Марракеша особенно.

Сколько, однако, мы не скитались по рыночным рядам двух экскурсионных городов,
я НЕ УВИДЕЛ НИ ОДНОГО ПОКУПАТЕЛЯ. Может, это просто были не рыночные дни…

Улицы Эссуэйры иногда проходят прямо под домами. Стоит обратить внимание, что представляют собой перекрытия второго этажа. Прожилины – два связанных древесных ствола, а на них постелены ветки не более двух пальцев толщиной.

В крепости – с городской стороны – кое-где ведутся ремонтные работы. Сфотографировав работяг на ходу, я вызвал такой взрыв возмущения бригадиров (?). что их было слышно и тогда, когда мы удались как минимум метров на пятьсот.

Один чудак из кричащих угодил мне в объектив.

Возможно, его бригада занималась не ремонтом, а городила декорации для кинофильма. Какому-то режиссёру не давали покоя лавры Орсона Уэллса, снимавшего здесь в 1952-м своего Отелло. Мне тогда ещё и года не исполнилось, и вот…

С самого нашего входа в город мы подверглись преследованию шустрого фотографа, судя по эмблемам на одежде, из Турции. Когда мы, пообедав в ресторане в центре Медины, вышли на улицу, этот ушлый мужичок представил нам выставку, на которой лично я был запечатлён трижды. Фото – 5 дирхамом, то есть примерно полдоллара. Я взял одну…

Кроме обязательного салата, в ресторане нас потчевали пятью видами рыбы – один большой поднос на стол для четырёх персон. Самой вкусной оказалась самая мелкая, остальные – ничего особенного.

Пока ждали автобуса, я осмотрел мортиры, под которыми, как кажется, даже сохранились родные деревянные лафеты. Калибр одной — при в общем-то идентичном размере — был где-то 300 мм, второй – 400 мм.

Интересно, что у пушки 1183 года с арабской надписью – одна мощная цапфа в зарядной части, а у второй – «как положено», две цапфы по бокам…

От Агадира до Марракеша – это более 200 км — мы ехали три с лишним часа. Похоже, попался осторожный водитель, по практически пустому платному автобану в обратную сторону он еле тащился, но, въехав в Агадир, озверел, прибавил скорость и ринулся на обгон легковушек.

Справа от шоссе – единственный в Африке крокопарк: вход – прямо в пасть крокодила. На фото — его реклама в отеле.

Накануне поездки в Марракеш, пришедшийся на последний полный день в Марокко, я отправился в, как говорят гиды, здешний «Ашан», то есть местный «Марджан».

Если спросить у агадирца про Ашан, он только пожмёт плечами, то есть это выдумка гидов, учившихся в России. Наверняка они же придумали выражение: «ослик – берберский феррари». Бербер отправляется в город на рынок, ослика оставляет на окраине, по городу едет на такси…

Ослик и наездник. В этой паре
узнаётся силуэт «Феррари»?
Если отрицательный ответ,
значит, наблюдательности нет.

Есть ненаблюдаемое сходство!
Ослик по обочине несётся.
«Хонду» обогнав и «Мерседес»,
за холмами дальними исчез.

В Эссуэйру мы из Агадира
едем в новом состоянье мира –
мимо атлантических красот
за день проезжая лет шестьсот.

Пешком до Марджана от нашего отеля и в хорошем темпе – это сорок минут, то есть минимум 4 км. Дорога ведёт мимо королевской резиденции, где король давно не живёт, но приглашает сюда гостей. На турсхеме эта территория закрашена зелёным. И в натуре зеленее не бывает – шикарный парк. Общая протяженность участка вдоль проспекта Мохаммеда V – 1 км. Его четвёртая «отрезанная» часть с теннисными кортами, похоже, не охраняется. После 5 вечера на всех кортах играют дети.

Основная часть охраняется серьёзно при несерьёзном заборе. Снаружи – полиция и армейцы под зонтиками, внутри – армейцы с винтовками, не все, а, возможно, только снайперы. На въезде у шлагбаума – масса охраны, также смешанной. Фотографировать ничего нельзя, да и бессмысленно.

На дальних подступах со стороны туристической зоны – патруль в тенёчке: два армейца с автоматами, посередине – полицейский с «демократизатором». Проходя мимо, я козырнул, приложив руку к моей видавшей виды панамке. Армейцы, не меняясь в лице, также отдали мне честь. Полицейский – не шевельнулся: службы не знает! Я наверняка старше его по званию…

Марджан – огромный торговый комплекс. Кроме гипермаркета, здесь ещё несколько магазинов и автозаправка. Не зная, что купить для дома для семьи, бродил по гипермаркету с полчаса: разглядывал, принюхивался. Взял каких-то сладостей, сыру и батон дорогой колбасы. Колбаса оказалась из невесть какого, абсолютно сухого – ни жиринки – мяса.

Дирхамы так или иначе надо было потратить. Обратно на доллары и евро их меняют только в аэропорту – не менее 120 дирхамов! Прежде чем обращаться в обменник, надо зарегистрироваться на рейс. В обменнике копируют паспорт и посадочный талон, вообще довольно канительная процедура. В duty free дирхамы, как ни странно, не принимают…

В Марракеш ехали с живущей в Марокко русской красавицей-блондинкой, зачем-то долго и с придыханием рассказывавшей библейские сказки. Снова перечислив все местные королевские династии, она начала опрос, что из её «урока» запомнили туристы. Наши женщины на удивление запомнили всё! На фига им эти знания?..

Что запомнилось по дороге? Верблюды в пустыне – где-то за 1,5 часа до цели, окружённой горами Высокого Атласа. При Альморавидах и Альмохадах этот город был столицей. Ну, я предпочитаю Фатимидов!

Первая остановка в Марракеше – на авеню всё того же Мухаммеда V. Здесь к нам, как и в Эссуэйре, присоединяется помощник гида, который будет зорко следить, чтобы никто не отстал от группы. Последний автобус на Агадир уходит отсюда рано, а добираться на такси – долларов этак 350-370. Меня удивило, что помощники гида в обоих случаях не претендовали на бакшиш…

Перебегаем авеню перед автомашинами и бричками – здесь ими с удовольствием пользуются молодые парочки. Лошади – не зашоренные, значит, не боятся «альтернативного» транспорта. Возможно, бывшие кавалерийские, списанные со службы.

Смотрим мечеть Аль Кутубия 12 века. Она вмещает почти 20 тысяч верующих и окружена прекрасным садом. Это второй дубль мечети, первый дубль подвергся уничтожению.

От него сохранился только великолепный 69-метровый минарет. Недавно расчистили фундаменты первоначальной мечети. Разрушена же она была по совершенно ничтожному поводу – ориентация на Мекку не совпала на 4 градуса. В глубоких знаниях – суровая печаль!..

В прогулках по Медине, что важно, минарет служит основным ориентиром для заблудившихся туристов. Главное, умудриться найти выход из рыночных закоулков. Туристам надо бы выдавать схему Медины, включая рынок.

Кстати, если верить женским сплетням и британским таблоидам, в расположенной неподалёку 5-звёздочном отеле Ла Мамуния – его показывают по пути к мечети – состоялась свадьба Екатерины, младшей дочери Владимира Путина. Интересно, что её сюда занесло?..

Старый Марракеш – покинув автобус, мы пошли вдоль еврейского квартала – имеет своё живописное лицо. Но к деталям приглядываться некогда, в группе главное не отстать. К тому же тут толчея, улица запружена машинами и конными повозками. Шумно. В отпуске я готов слушать только шум морского прибоя.

Современный Марракеш – с почти миллионным населением – он и есть современный: стильный город. Фасадный вид новых зданий – почти все, как есть, охряного цвета — застройщику диктуют городские архитекторы. Домов выше шести этажей я не заметил. Ла Кутубия – самая высокая постройка.

Следующий пункт экскурсии – не думаю, что уникальный для восточной архитектуры, но во многом интересный Дворец Бахия. «Шедевр марокканской архитектуры 19 века» построен в ярко выраженной арабо-андалусском стиле, хотя арабов из Андалузии (из Аль Анлалуса) испанцы выбили на 400 лет раньше.

Великий визирь (т.е. премьер-министр) при двух султанах Бу Ахмед Сиди Мусса построил его якобы для своей любимой жены. Вообще же, имея два с лишним десятка жён, отдавать кому-то предпочтение – более чем странно. Жена, естественно, была красавица и умница, правда, лица её никто не видел, и о диалектике природы никто с ней не спорил.

Собственно, на входе никакого дворца как будто и нет: десятки помещений сменяются открытыми зелёными двориками, с фонтанами из дорогого мрамора, некоторые – со стилизованным половым членом, но – ничего не извергают…

Трудно понять, занимает ли строение те самые 8 га, о которых говорят источники.

Основная ценность дворца, который после смерти хозяина был разграблен, причём, как утверждают, по инициативе султана, в том, что отделка всех его помещений – от пола до потолка – сохранилась нетронутой.

Гиды объясняют предназначение едва ли ни каждого из них. Например, помещение для музыкантов, которые все как один были слепыми, дабы не смели услаждать своё зрение видом слегка одетых женщин визиря…

Центральная часть дворца – немалых размером площадь с фонтаном. Здесь вечером визирь выбирал себе подругу для любовных утех. Наши девушки закатывают глаза, представляя себе это приятное действо.

На выходе я снова встретил Женю Маруева. Он тоже, закатывая глаза, изрёк: «Да, это совсем не Агадир!» Поболтать не удалось – мы отправились на обед. Ресторанное убранство было таково, что кто-то из группы удивлённо произнёс: «Здесь красивее, чем во дворце!» Не менее красиво, хотя и не так шикарно, было и во втором ресторане, где мы ужинали перед отъездом.

Но до отъезда мы побывали ещё в саду Мажореля. Это своего рода рукотворный оазис, созданный французским художником Жаком Мажорелем. Поскольку он не только страдал от туберкулёза, но и имел успех у коллекционеров, то сумел осуществить свою мечту по созданию уникального сада на вилле Бу Сафсаф.

В саду есть беседки над водой и скамейки, сиди себе – медитируй. Публика бродит кругами по указанному на входе маршруту, но её не так много, чтобы помешать мыслям о… ну вообще каким-нибудь самопроизвольным мыслям.

Вероятно, самую значительную часть коллекции растений сада составляют кактусы. Поразительное разнообразие!

После смерти художника в 1962 году, как это часто бывает, за уникальной виллой ухаживать стало некому. Дом-студию Мажореля вообще собирались снести.

Этому варварству помешали знаменитый кутюрье Ив Сен-Ролан с его другом и партнёром Пьером Берже. Вопрос, зачем им это понадобилось, остаётся открытым. Наследство Мажореля досталось им в разорённом состоянии, пришлось потратиться и на выкуп участка и на приведение дома и сада в порядок.

«Он постоянно совершал фантастически дерзкие вещи, на какие способен только очень робкий человек», — сказала о Сен-Лоране «дневная красавица» Катрин Денёв.

Теперь в саду имеется мемориал Сен-Лорана, умершего в 2008-м в Париже. Скромный обломок колонны, прячущийся от африканского солнца в тени высоких деревьев. Именно здесь развеян прах этого «робкого» революционера и законодателя моды.

О Сен-Лоране напоминает и часть его «афишной коллекции» в галерее Love, где, как утверждают, проходили «закрытые» модные показы. Судя по афишам, на этих показах приветствовался минимализм в одежде.

Впрочем, возможно, это самые счастливые люди – способные черпать творческое вдохновение в любви, а отнюдь не в «красоте развалин»…

Но вот мы летим назад. Рейс задержался, и в быстро наступающих сумерках, сидя, как всегда, «у окошка», я едва различаю африканское побережье Гибралтара, а европейское – уже нет. Ещё одно угаданное с 10-километровой высоты место – горящий огнями Марсель. Сквозь шум двигателей слышу проникновенное пение Владимира Хабловского: «Он капитан и его родина – Марсель…» Через три часа мы – в ещё не проснувшейся Москве.

Tags: Агадир, берберы, Ив Сен-Лоран, Ильицкий, королевство, Марокко, Марракеш, Эссуэйра