Бедный Саша и вредная философия
Фигль-Мигль. Эта страна: Роман. – СПБ.: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2017. – 377 с.
Дарья ВАЛИКОВА. Фото из открытых источников.
«Вы в Питере все ненормальные, – сказал специалист дружелюбно. – Наверно, климат влияет. Знаменитые дожди-туманы, да? Надышитесь… гм… испарений, начнёт мерещиться… рука к перу. Перо к бумаге…»
Санкт-Петербург – он такой, да… Отмечает своих писателей печатью мрачноватой стильной фантасмагоричности – даже вне зависимости от того, где они родились (те же Пушкин с Достоевским — урождённые москвичи, но надо ли спрашивать, с каким городом ассоциируются прежде всего?) или куда, возможно, перебрались после пребывания в Северной столице.
Взять современных питерских литераторок (как назло всяким охранителям выражаются теперь некоторые продвинутые куда-то не туда граждане). Татьяна Толстая, Татьяна Москвина (к сожалению, недавно нас покинувшая), Маруся Климова, Ксения Букша; дажедетективщицы Платова, Васина – при всей своей предельной творческой разнородности едины в одном – это вам точно не стандартно-беллетристическое, не уныло-наукообразное (приверженок какового в Северной столице отыскать, наверно, тоже можно – но нам-то оно зачем). Это, в любом случае, всегда оригинально, умно, интересно, талантливо… И, чаще всего, – не без той самой фирменной безуминки, тяги к мистике или гротеску…
Вот так и последнее наше открытие – Фигль-Мигль, в миру Екатерина Чеботарёва. Псевдоним не зашёл, кажется, всем, в том числе и автору этих строк; ну, да хозяйка – барыня. Которая на вопрос, что он означает, отвечает: «Что написано, то и означает: что автор фигляр, паяц, гаер, шут гороховый. Это мой привет всем людям, которые смотрят в зеркало и видят там совесть нации». И добавляет, что ей не хотелось, чтобы её персону обсуждали «в тупом гендерном свете»; понять можно.
Одно из произведений Фигля-Мигля – роман «Волки и медведи» – в 2013 г. получил премию «Национальный бестселлер»; тиражи подобных титулованных книг, увы, на заявленное определение никак не тянут, ну, да мы ещё об этом скажем…
Выигрышность «Этой страны», о коей у нас речь – уже в самом сюжете, на который никто, кажется, ещё замахнуться не осмеливался и который заключается в том, что в России наших дней сумели осуществить знаменитую безумную мечту русского философа Николая Фёдорова – реальное, буквальное воскресение умерших «отцов». Ну, далеко не всех, понятно; Президент РФ, удручённый провальной демографией, по наущению главы своей администрации даёт добро на воскрешение, в виде эксперимента, жертв времён советской власти. Пока – только довоенных (ибо всех «цифр не осилить точно»).
«Для начала это будут жертвы репрессий в советское время. Расстрелянные и умершие в заключении. Так сказать, генофонд. (…) / — Послушай, а у нас вообще-то есть какие-нибудь достоверные цифры?/ – Ну что ты как маленький, какие достоверные цифры? Воскресим и посчитаем. /– А предварительно посчитать никак нельзя? Ведь существуют расстрельные списки. /–Существуют. По некоторым годам даже сводные данные есть. (…) Если предположить, сопоставить и округлить, за все годы советской власти выйдет около миллиона. /– Вот видишь. /– Не вижу. Это только ВМН. А те, кто в процессе умер? Это троцкистов можно посчитать или писателей, а крестьян когда кто считал? (…) А смертность в ГУЛАГе? А голод? Как голод считать? (…) / — Сколько это примерно в миллионах?/– В миллионах примерно не меньше трёх, не больше десяти. /– К нам таджиков больше приезжает. /– Вот и вопрос с таджиками наконец закроем».
О фёдоровской «Философии общего дела», помнится, хорошо высказался Юрий Карабчиевский, автор «Воскресения Маяковского»: «Примиряет с Фёдоровым только то, что его идея, помимо его желания, просто внутренне рассчитана на неосуществление. Ведь он не только не отвечает, но, по сути, и не ставит главных вопросов: каким образом и что же дальше. (…) Ну, восстали мёртвые, расселись в Космосе, как птицы на ветках, и что же теперь им делать? (…) всё новые и новые поколения должны подниматься из тихих могил – для чего? – для того, что Николай Фёдоров именует жизнью: для бесполого, безликого существования во вселенском концлагере? Да, в концлагере убивают, а здесь воскрешают. А не всё ли равно? (…) А быть может, для них, для мёртвых, воскреснуть, да ещё для такой замечательной жизни, какую он им уготовил, — сто раз мучительней и страшней, чем нам умереть?..»
Однако же в романе это осуществилось (технические детали остаются в тайне – «- … Фёдоров изобрёл способ воскресить мёртвых. / — Ну да, я так и прочёл. Подумал, типа метафора. / — Это не метафора (…) / — Я не понимаю, как это работает. / — Тебе и не нужно понимать. Ты будешь иметь дело с результатом»), и миллионы оказались в России XXI века, были расселены по стране, главным образом в провинции («Хорошо в Москве и Питере устроились: подняли людей и выперли на просторы») – ну, и пытаются как-то выживать в этой новой для себя действительности.
Согласно сюжету, главный герой с простым именем Саша и много говорящей фамилией Энгельгардт, доцент из Питера (в чьи научные интересы, в частности, входят «Лев Чёрный, жизнь ссыльных в Нарымском крае и отношения староанархистов с современным анарходвижением…»), отправляется на междисциплинарную конференцию под названием «Смерть здравого смысла» в Филькин.
Филькин – город маленький, но достаточно старинный и культуре не чуждый. Все её атрибуты в наличии: музей, пара вузовских филиалов, газета «Филькина грамота» (на самом деле, конечно, названная как-то там ещё) с бойкими фельетонистами, большая библиотека, способная проводить заявленные конференции… (Даже главная городская путана предстаёт подозрительно умной и образованной – скидка для директора музея, журнал «Эксперт» на досуге и прочее разное; но это так, к слову…)
Короче, в целом городок приятный, спокойный, провинциальный в хорошем смысле. Там, если кто поморщится: мол, «либо у вас Ленин на площади Ленина, либо у вас Соборная площадь с каким-нибудь другим монументом», то следом элегически подумает: «Или право новое поколение, для которого в Ленине посреди Соборной площади нет ничего странного; им что Ленин, что Пушкин… придут под вечер в хорошую погоду со своими скейтами, гаджетами и напитками, будут шутить и переговариваться… Ленин за спиной… собор за спиной… Мирная жизнь. Родина»…
Впрочем, новоприбывшие насельники, среди коих кого только нет – анархисты, толстовцы, уклонисты, сектанты, агенты царской охранки, ссыльные, коммунисты-самоубийцы (из-за несогласия с проводимым курсом), раскулаченные крестьяне и те, кого на тот свет отправили кулаки, меньшевики, эсеры всех направлений, троцкисты и прочая, прочая, – вносят заметные коррективы в жизнь городка и его сельских окрестностей.
Это и вполне себе забавные эпизоды, когда, например, во время конференции дремлющий зал вздрагивает и просыпается от вопля «Товарищи, вы больны формализмом!..», издаваемого пробравшимся посторонним – понятное дело, бывшим. И куда менее забавные, когда улицы по вечерам становятся всё более опасными, на демонстрациях появляются, казалось, давно забытые политические лозунги (хоть «В борьбе обретёшь ты право своё» и «Анархия – мать порядка», хоть «Кровь и почва» и «За веру, царя и отечество»…), а в мэра – и вовсе стреляют… Как отмечается в докладах:
«В политических вроде бы беспорядках на первый план вышел сильный уголовный элемент. (…)
… драки, поджоги, грабежи, выбитые окна. Избиение табуретками. Пятеро напали на наряд полиции и попытались отнять оружие. С двоих сотрудников сорвали форму.
— Чего они требовали?
— Снижения цен и советской власти».
Ну, и прочее в том же духе. А чего, спрашивается, бояться этим новоявленным ребятушкам? Раз однажды их воскресили, так, небось, и в следующий раз всё может повторится по новой?.. «Не только жизнь людей ничему не учит, но и смерть тоже».
Между тем наш главный герой, Саша – «сын профессора, внук профессора, в обозримом будущем сам профессор – и это всё, точка, даже на могиле написать будет нечего. Гносеология и ужас» – имеет, однако же, одну отличительную черту: человек он болезненно совестливый – ну, вот, случается иногда с людьми такое несчастье…
Проникнувшись неприкаянностью многих бывших, после окончания конференции решает Саша остаться в Филькине, дабы помогать тем адаптироваться к новой жизни… Но вместо задуманного бескорыстного труда на общее благо поджидает его, как оказалось, целый авантюрный роман с уклоном в детектив: с пропажей серьёзных денег, бегствами, погонями, интригами, политическими сварами – среди бывших, среди нынешних, между теми и другими…
Параллельно в событиях, то бишь в назревающей местной революции, примут участие специально прибывшие из столицы фээсбешник по фамилии Татев и не то эмведешник, не то ещё какой-то спецслужбист с ещё более восхитительной фамилией Расправа. «Мой жанр, полагаю, называется “философский комическийроман”», — сообщает нам автор. В общем, хотя философского в романе явно побольше, чем комического, скучно не будет.
Так что наш бедный Саша не один раз и не в переносном смысле получит по башке (зачёркнуто) умной своей головушке, будет оклеветан, чудом избежит расстрела и прочее в том же духе. И в результате признает своё полное поражение: «Я так старался. Хотел помочь. Чтобы они ассимилировались. Поверили нам. Нашли своё место. Я на них смотрел… ну, как на полубогов, наверное. В древнегреческом смысле. И что под конец? (…) Они мне чужие. Я им чужой. Я не понимаю этих людей».
Ему, конечно, объяснят, почему нельзя было быть таким наивным: «Это партийные люди, они отродясь правдой не интересовались. Либо ты ихний со всеми потрохами, либо тебя никто не станет слушать. Им проще, чтобы тебя вовсе не было, чем вдруг окажется, что ты в чём-то прав. Ты не можешь быть прав, если не с ними».
Картина на все времена, не правда ли?..
И когда достанет Сашу окончательно мнение подобных деятелей, что «Пусть Россия будет величиной с пятак, лишь бы…» (нужное вставить), а также всякие любимые формулировки типа «быдло», «гебня» и прочая «эта страна», которую «принимаешь как рвотное», то вырвется у нашего либерального доцента яростный вопль души: «Да!.. Я её принимаю! Эту страну! С милицией, оппозицией, коррупцией и нефтезависимостью! С государем! С народом! С интеллигенцией! С советским прошлым! С имперским прошлым! С самодержавием, православием и народностью! С КПСС! С КГБ! И с тремя разделами Польши!»… И скажут ему на это, что «свои деньги он прекрасно отрабатывает»… Вуаля!
Повествование полно чудных исторических микросюжетов, вроде: «Нетерпимость, взаимная боязнь оскоромиться, драки анархистов и членов РСДРП и цюрихский погром 1912 года, когда эсеры избили социал-демократов с криками “бей жидов”, составили запоминающиеся страницы отечественного революционного движения»; или, допустим: «В двадцать третьем хорошо было. Архаика благолепная… Когда в Усть-Сысольск в ссылку приехали, два митрополита и я, начальство местного ГПУ представляться явилось… Сидим, пьём с дороги чай, аони, голубчики, входят: разрешите представиться. Один к владыке под благословение подошёл. Через десять лет, конечно, всё переменилось»…
Представляя эту длинную галерею «типов и лиц» воскрешённых, из коих, разумеется, отнюдь не все относятся к категории профессиональных партийцев и вообще политических, в чьём багаже «помимо наркомовской пули, лежали царские тюрьмы и каторга, подполье, опыт войн и разведработы» и прочее, автор вроде как не выдаёт своих предпочтений, просто давая всем высказаться и выказать себя в новых условиях.
Однако, так или иначе, в результатенапрашивается вывод – у каждого не только своя правда, но и неправда тоже; короче, хороши – что колебатели мировых струн, что эгоистичные обыватели-охранители… Однако эта удобная нынешняя идейка – все, мол, были по-своему виновны, чего теперь сетовать на те времена и исторические катаклизмы, держава будет поважнее отдельных судеб – отвергается твёрдымсашиным: «Мне не нравится, когда в мясорубку государственных интересов попадают ни в чём не повинные люди». И встречный вопрос: «А на свете есть ни в чём не повинные?» звучит тут как чистой воды демагогия.
Когда на последней странице читатель наткнётся на сообщение «Конец первого тома», это может показаться ему излишним. Ну чего тут ещё придумывать? Всё и так сказано. Ясно, что бульканье сего политболота продолжится примерно до тех пор, пока все эти люди не уйдут из жизни – теперь уже естественным, следует надеяться, путём. Как ясно и то, что нынешнее политболото не перестанет булькать (а то и бурлить) уже на свой собственный лад, сообразно новым временам и нравам. А государство по-прежнему будет вынуждено теми или иными способами и с тем или иным успехом защищать себя от риска развала и обвала – на то оно и государство…
Гораздо важнее понять, что всё это могло дать нашему неприкаянному герою; а об этом в финале сказано чётко: «Действительно, чему он в этот месяц научился? Ничему такому, чего бы он не знал с детства. Люби не требуя. Работай честно. Не лги хотя бы себе. Не предавай хотя бы друзей. Мой руки. Не позорь страну».
Итак, роман, где тесно переплетаются вопросы философии, филологии и истории; куда поразительные факты с цифрами или биографии особо интересных личностей входят органично и лаконично; чей энергичный текст, полный отличных авторских афоризмов, хочется цитировать абзацами, а то и целыми страницами – впервые вышел в 2017 году (тиражом, извините, в 2 тыс. экз.).
Эх, случись такое лет за двадцать – двадцать пять до столетия революции, когда страна ещё читала, а собственной новейшей историей – просто-таки жила!.. Да с такой книгой ознакомились бы все – и кому надо, и кому «не надо» тоже (и приличная часть последних, небось, перешла бы в разряд первых). Словом, это могло стать интеллектуальным (и – в прямом смысле) бестселлером не хуже какого, допустим, пелевинского…
Теперь же мы имеем, что имеем (в Интернете легко наткнуться на высказывания разочарованных шариковых – мы, мол, повелись на занимательную обложку, решили, что это крутой иронический детектив – а тут всё какие-то немцы, конгресс); и ещё не факт, что книге суждено попасть в руки даже самым узким специалистам…
Но здесь, однако, вспоминается: «Правда, Саша, как Господь Бог – не нуждается в том, чтобы в неё верили или не верили. Она просто есть, и всё». То же, надо думать, и с литературой – читают её или нет. Литературой настоящей, с большой буквы. Только это и утешает…
