В столице Атлантиды

Ровно 110 лет назад сэр Артур Эванс приступил к раскопкам легендарного Кносса…

Владимир ИЛЬИЦКИЙ

Фото автора и Casa Editrice Bonechi (фрагменты)

Идеальным, вероятно, как и путешествие по островам вообще, могло бы быть плавание вокруг Крита на яхте. Основные города и курорты имеют свои стоянки. Всегда можно бросить якорь в одной из многочисленных бухт, до которых с берега не слишком легко добраться…

Вид с высоты птичьего полета (по пути были хорошо видны Стамбул и Измир), когда мы, пролетев над Южными Спорадами (Кос, Родос, Карпатос и др.) на Ту-204 по имени «Василий Суриков» приближались к Ираклиону, — тоже дорогого стоит.

Со своего места 9А — это прямо на крыле у иллюминатора — я снимал на видеокамеру прибрежную полосу в момент захода на посадку и собственно приземление. Критские горы напоминали сверху ощетинившийся гребень динозавра…

Прямо у кромки моря вблизи взлетной полосы рядком стояли синие тонконосые истребители НАТО. Мирно гудели движки пассажирских лайнеров. Ветер по-свойски хлопал флагами, но всё равно здесь царствовал морской прибой.

Кто-то из музыкантов, помнится, сказал: шума не существует — только звук, несущий определенную смысловую нагрузку. Самый высокий смысл — у морского прибоя, поскольку это Голос Времени. Именно со Средиземным, теперь уже родным мне морем, выходя на трап, я поздоровался в первую очередь и лишь затем — с Критом.

В низеньком аэровокзале — слишком громко сказано! — мы чуть задержались на паспортном контроле, но зато быстро получили вещи, нашли своих встречающих и на небольшом автобусе покатили неповторимо розовой «дорогой олеандров» на запад — в Ретимно.

Третий по величине город Крита, столица одного из четырех номов, Ретимно живописен, как, видимо, все подобные города, возникшие между причудливой береговой линией и горами.

Над заливом Альмирос люди живут с XVII века до н.э., и затем на греческий манер город назывался примерно также, как и сейчас. Отсюда по всей Европе предприимчивые венецианцы развозили знаменитую мальвазию — сладкое вино из соседней долины Малевисиу.

На улочках старого города сразу бросаются в глаза элементы древней кладки. Звенят тоненькие струйки из львиных глоток траченого временем фонтана Римонди, словно эти тщедушные львы с выпученными глазами силятся что-то сказать.

На полукруглом мысу к западу от порта — огромная венецианская цитадель Фортецца Кастро XVI века. Выглядит она исключительно, поскольку отреставрирована, но не до такой степени, чтобы казаться явным новоделом. Когда по всему Средиземноморью итальянцев стали теснить турки, они потихоньку высадились в стороне от фортеции и затем уже взяли спокойно эту красавицу с суши.

Бывший кафедральный собор им. Св. Николая турки переоборудовали в хорошо видимую издалека мечеть им. Ибрагим-хана. Вы вот так, а мы вот этак

В курортной зоне Ретимно я жил в отеле El Greco, в его левом крыле, в уютной Family room, выход с балкона — прямо на лужайку у бассейна, чуть правее — лесенка к морю.

У критских отелей, в отличие от тех же кипрских — очень большая территория, хотя и без исключительного кипрского шика. Берег, точнее, пляжная полоса, более живописен и оттого — опасен. Ничего тут менять не разрешается, береговая линия (и еще только дороги) — вотчина правительства. Камни, начинающиеся сразу за чертой прибоя, заставляют входить в воду с большой осторожностью. Я купался в ластах, чего и другим советую, — и проблем никаких не было.

К вечеру в день прилета поднялся сильный ветер, мрачное море выглядело очень грозно. Ни огонька, ни кораблика. Такой его шум я если и слышал — это было до моего официального рождения. Откинув штору, я вглядывался в иссиня-чёрные морские дали. Из этой ли бездны или из глубин сознания само собой возникло имя — Минос.

*  *  *

Минос… Какой еще из царей удостоился такой чести, чтобы его именем была названа целая цивилизация? Да никакой!
Безусловно, за долгую историю Миносов было много, как, например, наших царей Романовых. В своей пещере на горе Дикти «отец богов» Зевс принимал Миноса каждые девять лет и всякий раз «давал добро» на следующий девятилетний срок.

Минос был изобретателен и таких же изобретателей собирал вокруг себя, в частности, бежавшего из Афин Дедала. Зевсу это нравилось. Он не обращал внимания на то, что Минос, явившийся к нему на узаконенную аудиенцию последним, был моложе предыдущего. Ростом пониже, бородой пожиже…

Сидящего в позе «мыслителя» Миноса – вполне приемлема версия — Огюст Роден и вовсе изобразил без бороды и царского обруча. Может быть, без обруча лучше думается? Пространнее размышляется?
Крит Миноса — это и есть Атлантида.

*  *  *

Весной 1900 года сэр Артур Эванс раскопал руины Кносса — древней столицы Крита. Легендарный Лабиринт — царский дворец Миноса — имел несколько фундаментов, самый старый — пятого тысячелетия до нашей эры. По словам одного из русских историков, в это время «на острове жили современники египетских богов».

Одна из версий начала ХХ века: Платон под видом Атлантиды изобразил Крит под властью царя Миноса. Критяне, как и атланты, почитали священного быка. Синего цвета было облачение царственных особ того и другого народа. Критяне так же противостояли натиску греков-ахейцев, как атланты — праафинянам. Атланты проиграли — Геракл (по многим признакам герой как раз крито-микенской эпохи) одолел огнедышащего критского быка. А греческий царевич Тезей, убив Минотавра, довершил дело.

*  *  *

Стрший брат Зевса колебатель земли» Посейдон отобрал у меня маску с трубкой в бухте Нисси на Кипре, так что на Крит я прибыл экипированный по-новому и — настороже. Берега здесь куда более опасны, даже в пределах отельских  пляжей.

Возможно со стороны Посейдона, устроившего взрыв вулкана Санторин, это была  за разрушение Трои. Ведь это он вместе с Аполлоном возвёл до поры до времени неприступные стены. Ведь «знаменитый копейщик» (не то царь, не то искусный боец-копьеметатель, не то оружейник-ремесленник) критянин Идоменей — по Гомеру, — привел под Трою к Агамемнону восемьдесят чёрных судов с критской дружиной.

Вернувшегося с Троянской войны Идоменея критяне изгнали с Острова — иди, господин хороший, откуда пришёл! Или мало привез добычи и недостаточно — славы, или местные жители вдруг вспомнили, что первым троянским царем был их земляк Тевкр…

Наш выдающийся учёный и писатель Иван Ефремов считал величайшим изобретением человеческого гения письменность, огонь и копьё. А на вопрос анкеты, каково ваше мнение о существовании Атлантиды, ответил: «Была — это Крит…»

Безудержному мечтателю относительно коммунистического будущего землян,  Ефремову, однако, не откажешь в проницательности. Палеонтолог-любитель (два институтских диплома подряд он получил уже будучи известным учёным), он успешно руководил палеонтологическими экспедициями, геолог-самоучка — важнейшими геологическими партиями.

В 1932-м Ефремов — начальник отряда по геологическим изысканиям железной дороги — будущего БАМа. В бешеный мороз он искал уголь, медь и железо в Якутии. Он не боялся трудностей и ответственности, и — обратим на это внимание — как никто, чувствовал природу, ландшафт и то, что скрыто под ним…

Еще в конце 20-х годов прошлого века, имея в кармане только аттестат зрелости, Ефремов высказал догадку о том, что дно Мирового Океана не ровное, как считалось, а, подобно суше, имеет сложный рельеф и различную геологию донных отложений. «Товарищи учёные, доценты с кандидатами» его высмеяли.
Самый знаменитый советский атлантолог Николай Жиров поместил Атлантиду в район Азорских островов? Да неужто?  Сперва откопайте на Азорах нечто этакое!..

Едва вступив на территорию дворцового комплекса в Кноссе, я понял, вот она — столица Атлантиды!

Мне попадались сведения, что под Кноссом остались нетронутыми еще шесть метров «культурных осадков», как минимум… Чего ж не копают дальше? Возможно, одна из причин — найденные в кносском дворце останки 372 человек в возрасте от 10 до 15 лет, то есть тинейджеров, предположительно особым образом приготовленных и съеденных.

Не тем ли самым, олицетворяющим некое стихийное божество, «критским быком»? Как там,  у Корнея Чуковского? «Не ходите, дети, в Африку гулять!» А Крит — он ведь как раз по дороге…

Развалины кносского дворца и прилегающих к нему построек — всё, что осталось от города, насчитывающего более трех тысячелетий назад сто тысяч жителей.

Мудрые минойцы строили так, что с моря, откуда только и могла прийти опасность, дворец виден не был, но из дворца можно было видеть ближайшую бухту. Дворец стоял на берегу реки — климат изменился и она высохла — и имел собственную пристань. С вершины горы сюда был проведен 10-километровый керамический водопровод. Не в бадейках же, право слово, таскать по бесчисленным покоям воду!

Из любопытных аналогий… Кносс по верхнему обводу и в других местах был украшен «сакральными бычьими рогами» — символом единства царской и жреческой власти (по другой версии — символ вечности). С первого взгляда ясно, что эти рога, постепенно трансформируясь, превратились в… «зубчатку» стен Московского Кремля.

Артур Эванс, приступивший к раскопкам столицы Миноса 23 марта 1900 года, не только отыскал дворец, но и достаточно многое восстановил по собственному разумению, отмахиваясь от обвинений в непрофессиональном подходе к истории с одной стороны, а с другой — в излишней расточительности.

Посвятить Криту 40 лет жизни — разве это излишняя расточительность? А 6-томный труд о раскопках в Кноссе, законченный в 1936-м? Задумать и исполнить задуманное — способен не всякий.

Понимая это,  честно говоря, я «не узнал» сэра Эванса в том бюсте, который установлен перед входом в Кносский дворец. Слишком чопорен сэр, не романтичен, нет. Другое  дело, портрет учёного, исполненный Уильямом Блейком Ричмондом.
И похоронен Эванс здесь же на Крите, по дороге на восток, в Неаполисе.

*  *  *

Одной из самых удивительных находок в Кноссе — правда, не в Большом дворце, а в Малом — стал огромный ритон из стеатита в виде бычьей головы. Хотя почему ритон? В археологическом музее Ираклиона (основан в 1883-м) с его огромной коллекцией минойских древностей я попросил гида показать в этой «бычьей голове» дырочку. Ведь главная хитрость использования ритонов как раз в этой самой дырочке.

Виночерпий наливал вино в ритон «официанту», тот нёс его к столу, зажав дырочку пальцем и ловко пускал струю в кубки, чаши и килики.
Самый шик – чтобы вино бурно пенилось! Этакая морская мини-метафора. Не случайно Гомер чуть позже в «Одиссее»скажет о Крите, как о прекрасном острове, лежащем посреди «виноцветного моря».

Эту самую дырочку мне показать не смогли. Так может быть, бычья голова — всего лишь шлем-маска? Откопавшие её археологи тотчас вспомнили эротико-героический миф о Минотавре…

Перенесённый в наши дни, этот миф близок к тому, чтобы стать реальностью. Охочие для всяких невообразимых исследований инглишмены додумались до создания человеко-коровьих эмбрионов, для чего человеческую ДНК помещают в яйцеклетку коровы.

У жены Миноса Пасифаи, совокуплявшейся со священным быком (одно из перевоплощений Посейдона), конечно, «все было наоборот», но, как говорится, важен принцип. Если тогда «вышло», почему не выйдет сегодня? Речь, конечно, идет всего лишь о получении таким «мифическим» способом некой массы стволовых клеток — новой панацеи от многих тяжелых болезней…

Возвращаясь к истории с Минотавром, следует вспомнить, что греки первыми затеяли межгосударственный конфликт. Во время охоты они убили Андрогея, сына Миноса и Пасифаи, обзавидовавшись его безусловной победе на Панафинейских играх.

Разве мог простить такую подлость властелин Ойкумены? Он и не простил — двинул флот против афинского царя Эгея (Эгейское море будет названо его именем чуть позднее) и наложил на греков известную контрибуцию — ежегодно (по другим сведения — раз в девять лет) присылать на Крит семь юношей и семь девушек на растерзание Минотавру.

Хотя почему опять же растерзание? На Крите были развиты спортивные игры с быком — как в мужской, так и в женской номинации — некий гимнастический прообраз корриды.
На кносской фреске эта игра показана во всех подробностях! Возможно, своих спортсменов Миносу не хватало, покупать тренированных иноземных «легионеров» он считал ниже своего достоинства, а тут — не было бы счастья, да несчастье повезло.

И вот лучшие афинские юноши и девушки (а в книге Мари Рено «Тезей»  не только афинские) разыгрывают театральное шоу с огромным быком — светлой памяти царевича, а у Миноса, вспоминающего сына-наследника, теснится грудь и на глаза наворачиваются слезы. «За что? — шепчет он, — За что?»,   — не зная, к кому обращая свой вопрос.

Кстати, Минос не только славился своей справедливостью и стремлением навести образцовый порядок по всему Средиземному морю — по сути, он стал первым судьёй, судившим сограждан на постоянной основе. И не случайно на точно таком же троне, как обнаруженный Эвансом в Кноссе, восседает нынче председатель европейского Международного суда. Мифы, хотя бы в деталях, — бессмертны!

*  *  *

Эванс называл Кносс «Дворцом Миноса», поскольку не знал его настоящего названия. Его собственные тайные попытки расшифровать обнаруженные при раскопках письмена так называемого «линейного письма Б» (менее древнего, чем открытое здесь же «линейное письмо А»), оказались не слишком удачными.

Имя «Кносс» впервые прочел Майкл Вентрис, родившийся в 1922 году — это был год 100-летнего юбилея расшифровки египетских иероглифов Жаном-Франсуа Шампольоном.

Четырнадцатилетним школьником по счастливой случайности Вентрис увидел «знаменитого старца» сэра Эванса. На этом неслучайные случайности не кончаются, и в результате Вентрис блестяще доказывает: линейное письмо Б — это ничто иное как греческий язык, только в более архаической форме. Я вижу, как у стен поверженного Кносса греческие боевые отряды скандируют «Слава Тезею!..»
Представляю себе, с каким сладостным чувством потирали руки учёные: сейчас они прочтут новые литературные произведения глубокой древности. Увы — закалённые огнем пожаров глиняные таблички несли в себе исключительно хозяйственную информацию. Алфавит у минойцев был, а литературы – не было…

Эванс считал, что двух-трёхэтажные дворцовые сооружения Кносса группировались вокруг большой центральной площади. Последний вариант реконструкции дворца насчитывает уже минимум пять этажей, взбирающихся на холм. В Археологическом музее Ираклиона отлично выполненный макет берегут от видео- и фотосъемки пуще глаза.
Легендарный «Лабиринт» Миноса – это понятно любому туристу с первого взгляда — не имеет аналогов по сложности и запутанности архитектуры. Возможно, виной тому — наряду с фантазиями минойских архитекторов — неоднократные разрушения и пожары, преследовавшие «дворцовую страну» на протяжении веков.
Но и в более поздние времена Гомера Крит — цветущий остров ста городов. Здесь живут пять основных племен, у каждого из которых — свой собственный язык.

Разбираясь в составленных археологами чертежах кносского дворца, можно свернуть себе голову. Вот уж лабиринт так лабиринт! Но схематический план, во-первых, не даст заблудиться, а во-вторых, очень хорошо проясняет, что и как тут было устроено. Если к тому же вы накануне посетили Археологически музей в Ираклионе, копии великолепных — и что важно «сюжетных» — фресок, расположенных по соседству с теми местами дворца, где и были найдены, вы будете встречать, как старых знакомых.

Осмотр Кносса начинается с его западного крыла, а затем путь по дворцу проложен против часовой стрелки. Мощная крепостная кладка (в некоторых местах со следами пожара) и изящные колонны, святилища и кладовые, залы и сокровищницы, бассейны и мастерские сменяют друг друга.

Рядами высятся вместительные пифосы. Я вспоминаю Мандельштама: «Гончарами велик остров синий — // Крит весёлый, запёкся их дар // В землю звонкую…»
Лестницы различной ширины и крутизны разбегаются в разные стороны. «Здесь каждый камень Миноса знает…» — проносится в мозгу, и ловишь себя на желании представить дворец в его «законченном виде».
По этому поводу, как я уже говорил, есть сомнения. Крит располагался в сейсмоопасной зоне и нередко был подвержен атакам цунами, которые, как мы знаем, могут быть пострашнее нашествия вражеских племён. Но в силу этих же неприятных обстоятельств неправильно думать, что критяне слишком уж серьезно относились к «гневу богов».
Кносс выдержал самый мощный удар стихии, который пришелся на утро человеческой цивилизации.

Да, для столицы Атлантиды это были века расцвета, но тот, кто вырвался в этой истории вперёд, должен был возбуждать зависть у более молодых и пассионарных народов. Они быстро осознали свою выгоду и пришли вслед за взрывом вулкана острова Санторин (фото – Nataly Poida) этой атомной бомбы бронзового века — действуя в полном соответствии с современной тактикой боевых действий: сперва противника поражают огнём, а затем — мечом.

*  *  *

Едем, однако, дальше, наслаждаясь прекрасными критскими ландшафтами Именно с Крита по всей Ойкумене распространилось «хлебное дерево» — олива, ранее завезенная сюда финикийцами. Вполне вероятно, что управляемый Миносом Справедливым Кносс этому всячески способствовал.
Сегодня Крит едва ли не сплошь покрыт оливковыми деревьями, взбирающимися кое-где высоко в горы по искусственным террасам. Тридцать миллионов «хлебных деревьев» — основное богатство населения. В среднем на семью приходится 80 — 100 олив, каждая в год даёт до 50 кг плодов, из которых получается до 10 кг оливкового масла. В денежном эквиваленте для семьи это не так уж много, но критяне больше съедают масло сами, чем продают.

Это тем более правильно, что сбор оливок после осенних дождей — крайне неблагодарное и лишь слегка механизированное занятие. Зато без оливкового масла и еда — не еда, и здоровье — не здоровье. Туристам демонстрируют старые давильни, исправно работающие десятки, если не сотни лет. Из восьми основных видов оливкового масла в магазинах обычно представлено до пяти – «легких» сортов, сами критяне предпочитают масло более «тяжелое». Путешествуя по другим греческим островам, обратите снимание, откуда там оливковое масло. В основном – с Крита.

Очередным по  сюжету после Ретимно в моей поездке стал город Ханья — один из главных соперников Кносса в минойскую эпоху. При греках здесь был город Кидония, а затем и все другие события средиземноморской истории оставили тут свои следы, живописно перемешанные. Достаточно подробно я осмотрел портовую часть города, куда ведут все дороги, и центр. На улицах полно симпатичных плотненьких девушек верхом на скутерах. В бухте — яхты со всего мира.
Кафедральный собор на улице Халидон отстроен, кто бы мог подумать, на личные сбережения нашего последнего венценосца Николая II. Царь таким образом компенсировал ущерб, нанесенный Острову русским флотом, бомбардировавшим турок отнюдь не «точечно».

На следующий день я осматривал столичный Ираклион, основанный в IX веке захватчиками-сарацинами под именем Кандий. Одно время он был переименован и турками, но затем вновь стал Ираклионом, то есть Гераклионом – городом Геракла. По сути, главным украшениям города является венецианская крепость, соседствующая с портом. Ещё один яркий образчик венецианской архитектуры – «лоджия», где сегодня заседает местный пармалент.

В музее Ираклиона хранится самый загадочный памятник письменности на нашей планете — я смотрел на него, затаив дыхание — фестский диск, найденный в 1908 году.

Наиболее часто повторяющийся знак на диске — особенно на лицевой стороне — голова воина в пернатом шлеме. На древних египетских фресках изображали таких же воинов «народов моря» — библейских филистимлян (настоящих палестинцев), якобы выведенных Иеговой с Кафтора (т.е. с Крита).

Некоторые учёные отождествляют филистимлян с пеласгами, по Гомеру этот народ жил в Кноссе и был, между прочим, союзником троянцев. О пеласгах, как предшественниках эллинов (в том числе на землях материковой Эллады) писали знаменитые античные историки Геродот и Фукидид.

Последних филистимлян-пеласгов, переселившихся из Эпира на Сицилию, по свидетельству Аппиана, взял да и уничтожил «божественный» Юлий Цезарь. Надо думать, за врождённую «минойскую» гордость…

Мысль между тем вновь и вновь возвращает меня в Атлантиду. Эль Греко, родившийся в 1541 г. как нам не  совсем точно рассказывали, в деревне Фоделе, мне кажется, так изобразил на своей знаменитой картине Толедо — под мрачным, рвущимся на куски небом, — что вид испанского города начала XVII века можно считать виртуальной копией Кносса — в канун бедствия 30-вековой давности…

«Создал Доменико Теотокопуло с Крита» — так великий мастер подписывал свои произведения.
Фоделе, где испанцы установили художнику памятник, сегодня знаменит самыми сладкими в Европе апельсинами. Я даже свежевыжатый сок из этих апельсинов не мог пить — приторно!
О художнике напоминает парк его имени в центре Ираклиона на улице 25 Августа и шесть икон кисти его учителя — Михаила Дамаскина в небольшой, превращенной в музей, церкви Св. Екатерины — на одноименной площади рядом с кафедральным собором Св. Минаса…

В отель El Greco наша тургруппа уже не вернулась, поселившись в бунгало отеля Knossos Royal Village, в курортном городке Херсониссос — 25 км от Ираклиона.
Снова — Кносс! Правда, для Крита подобное название отеля — скорее правило, чем исключение, поскольку «приватизация» мифологии достигает здесь циклопических масштабов. Имена отелей и фирм, транспортных контор и факторий — сплошь мифологические персонажи или мифо-исторические понятия.
Двухэтажными бунгало и шикарными виллами отеля застроен целый полуостров. Я много плавал, нырял, бродил вдоль берега до самой оконечности полуострова. Волей-неволей пропитываешься морской солью и памятью веков. Есть странные люди, всерьез утверждающие, что после моря надо обязательно принимать душ, иначе будешь чесаться… Смешно!

Песок на пляже крупный, больше напоминающий речной жемчуг. Или это просто очень мелкая галька?.. Звук прибоя — совершенно уникальный. И главное — босичком, босичком, утопая в этом «жемчуге» по щиколотку, идешь, теряя остатки грубых животных инстинктов. Иногда мне чудились какие-то голоса. Что? — спрашивал я, но не слышал внятного ответа. Кнос-с-с, — шепчут ритмично набегающие волны, — кнос-с-с…
Потом сидишь на балконе ресторана, овеваемый ветерком, плотно позавтракав, попиваешь кофеек, смотришь на море и чувствуешь… нет, ни черта не чувствуешь, кроме полнейшего умиротворения.

Tags: Артур Эванс, Гомер, Греция, Ефремов, Ильицкий, Ираклион, Кносс, Крит, Мандельштам, Минос, Тезей, Фест, Фоделе, Эль Греко, Юлий Цезарь