Владимир ХАБЛОВСКИЙ. Святая месть
Изумительный закат, чудовищный! В духе позднего экспрессионизма: теплый ветерок, уютный номер с видом на море, джин с тоником, широкая кровать. Что еще нужно для счастья мужчине средних лет с наружностью типичного бабника? То же, что и Пушкину: покоя и воли. А женщины вон они — томятся под пальмами, принца ждут или олигарха, золота и бриллиантов, корзинок с цветами и кофе в постель, то есть в переводе на русский язык мужчину им подавай и денег.
Ну, с ролью принца Игорь справлялся великолепно. Все данные налицо: романтический профиль, балетная, от колен до пояса, фигура. Он не ходил танцующей походкой, подобно мальчикам с Арбата, и не вставал в третью позицию, но всегда был провожаем восхищёнными взглядами и летом, и зимой, когда надевал приталенное пальто с разрезом сзади.
А что касается бабосов, то их у него (Игорь по примеру Юлия Цезаря говорил о себе в третьем лице) не густо. Он пересчитал наличность — 100, 200, 400, 450… А где ещё 500? Вчера была тысяча. Да, деньги летят, не смотря на то, что расходы не те, что в столице. Две самые затратные статьи, вино и девушек, из дебета долой. Квартирные деньги туда же. На Кипре голова не болит, куда вести девушку – в номер, к морю, в кусты. Плохо ли для разнообразия разложить пылающую страстью красавицу на южном берегу? Такой простор воображенья, что голова кругом идёт! Какие деньги! О чём вы говорите. Всё, как в раю – бесплатно, кроме сигарет. По пачке в день, какие бы дорогие ни были. Игорь положил купюры обратно – хватит!
В дверь постучали. Женский голос:
— Игорь, ты здесь?
«А где же мне ещё быть!»
— Игорь, ты спишь?
«Нет, она не отстанет!»
— Да, сплю!
— Хочешь сказать, что я тебя разбудила? Едешь на дискотеку?
— Нет, мне что-то нездоровится
— Ну, хотя бы открой?
— Извини, я не одет.
— Не одет?! – девушка задохнулась от негодования. — Какая же ты скотина!
— Ир, перестань. Разные слова обидные – тебе это не идёт!
— Так и не откроешь?
— Ира, мне нельзя подниматься! Врач запретил!
— Тьфу, на тебя! Дрянь! Мерзавец!
Он промолчал: бессмысленный разговор мог затянуться надолго, а это ни к чему. За дверью тишина: стоит, не уходит. Упрямая, да не на того напала.
Игорь запахнулся в махровый халат (под ним ничего), протопал в комнату и завалился на роскошную кровать даже не двойную, тройную — настоящий сексодром. Представил, как бы хорошо сейчас смотрелась на ней Ирина. У неё такая грудь — ис-клю-чительная! И ноги, и всё остальное!
Его аж передёрнуло от дикого желания взять её здесь и сейчас. Он выбежал в коридор.
— Ира!
Никого. Ну, и хорошо, и ладненько. Всё, что бог ни делает, к лучшему. Плюнул с досады, выпил местной коньяка из бара (вот куда они денежки идут!) и повалился на кровать. Надо поспать до двенадцати, просто полежать до половины первого.
За окном сразу по-южному потемнело. Высыпали звёзды, вымысел перемешался с явью и в голову лезла разная дурь: голые ноги, явно Иркины, и наглая рожа с рыжей щетиной — Шамиль. Гортанный говор: ля сахля илля ма джа´альта-ху сахлян!
«Пшёл к чёрту, шайтан!» — не сказал – подумал. За такие слова чеченец мог голову открутить.
Нет, теперь уже точно не заснуть.
Игорь вскочил и стал собираться. Кинул в рюкзак шнур с крюком на конце, фонарик, фомку. «На хрен она нужна – это всё Шамиль!» Выкинул её – лишний груз! Надел синюю олимпийку, кеды на рифлёной подошве. Ничего лучше нет допотопных советских галош, красный верх, черный низ, в которых лазил на столбы под Красноярском. Они на вес золота – нигде не достанешь, а везти через таможню стрёмно. Спросят: зачем это вам? На случай дождя – бегать по лужам.
«Нет, лучше не рисковать. Нервы и так ни к чёрту. А тут ещё Ирка со своим характером. Прилетела на Кипр, так расслабься, дура!»
Вспомнил её и снова захотел, да ещё как! Зря он ей не открыл: за два часа успели бы накувыркаться. Потом бы отправил к себе, а сам — по делам.
«Нет, вряд ли. Её потом не выгонишь – машалла! Чёртов Шамиль!»
Пришлось вместо калош кеды. Тщательно зашнуровал, побегал на месте. Шаркнул по гладкому полу – нормалёк. Пора!
Спустился по лестнице, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из своей группы. Между третьим и вторым этажом спугнул сладкую парочку. Знакомые сережки — эксклюзив с Арбата, а парень, должно быть, из местных. Урок греческого — вводный курс. Неужели трудно подняться в номер и заниматься своими делами. Нет, они здесь, на подоконнике – экстремалы.
Вспомнил Ирку – эх, как бы он её сейчас! Выругался, проклиная дело, за которое взялся: бес попутал! Из-за каких-то пяти кусков! Баксов, да, но очень подозрительных!
Крикнул вдогонку парочке:
— Всё маме скажу! – надо же на ком-то отыграться. И выбежал на улицу. Ночь, царица-ночь, прекрасная и беспутная, достойная острова, где родилась вечно девственная Афродита. Она обняла его с языческой страстью, словно пылающая страстью богиня любви. Как хотелось ответить на её призыв, сказать: я твой всегда! Но плечи резал рюкзак с альпинистским снаряжением: дело прежде всего!
Мерно вздыхало море, стрекотали цикады. Над головою свешивались звезды величиной с кулак, серебряный полумесяц высекал золотые лучи с восьмиконечного креста на колокольне собора святого Лазаря — Айос Лазарос.
Дверь заперта на ключ. Поискал глазами сигнализацию: где-то здесь над притолокой обычно горит красная лампочка-светлячок с оглушительным звонком. И снова Шамиль оказался прав – никакой охраны. В России везде устанавливают: в сельмагах, в пивных ларьках, а здесь Европа, святыня и ничего! Не побеспокоились. На спичках экономят в надежде, что святой сам себя защитит? Ну-ну!
Игорь любопытства ради толкнул створки – шатаются! Проникнуть цивилизованно, без всякой акробатики – легко! Но соблазну не поддался – взыграла гордость, точнее гордыня. «Я авантюрист, а не домушник!»
И снова, в который раз мелькнуло подозрение: какой-то тут подвох! Зашёл, взял и вышел – слишком всё просто! Не тянет на пять кусков. Шамиль, сволочь, азиатская душа! А есть ли она у него, у басурмана! Попы говорят, что нет: вместо неё пар, как в чайнике! Бред, но приятно.
Игорь закинул веревку на крышу: кошка с тремя крючками зацепилась за карниз. Подёргал пару раз – надёжно. В принципе, на такую шершавую стену, древнюю, со множеством щелей между камнями забраться легко. Верёвка так, для страховки, на всякий случай.
Вопреки ожиданиям стена давалась неросто. В животе булькало, ноги соскальзывали, пальцы срывались, на руках проступила кровь.
«Дурак! Ногти надо было состричь. И не пить, хотя бы сегодня! Да, блин, дыхалка ни к чёрту!»
Ну, ещё немного, ещё! И он уже на крыше. Где-то на уровне третьего этажа, а кажется высоко. Высоты Игорь не боялся, опасался, что греки заметят и подкараулят внизу. А потом без лишних разговоров изуродуют, как бог черепаху. Народ горячий и набожный.
Да, это он не подумал, поддаваясь на уговоры Шамиля: «Вот, тебе косарь гринов на дорожку, на девочек — остальные, когда вернёшься. Деньги против товара. Не наркотики, вал-лахи, не бойся – всего лишь кости. Им в земле положено лежать, а не в ящике (речь шла о мощах). Если вы своих святых не уважаете, то какая разница, где им лежать!»
Игорь не сразу понял, о каких костях шла речь: из музея, с кладбища?
— Нет, дорогой, из церкви. У вас там в лавре…
— Мощи?!
У Игоря сжались кулаки: дать ему в морду и… конец. Ему конец: Шамиль мужик конкретный – прирежет, пристрелит, да просто так голыми руками голову оторвёт. Чем он там занимался – карате, дзюдо, своей какой-то борьбой, но справился бы с любым чёрным поясом на голову себя выше. А Игорь с ним был одного роста и на пару килограмм полегче, так что кулаки у него разжались сами собой.
— Ты за кого меня принимаешь — за отморозка? Нет, Шамиль, разговор окончен.
— Пять тысяч!
— Я сказал – нет! В своем родном городе, в Лавре! Ни за что!
— А причем тут твой город? Я про другое место говорю — про остров, который турки англичанам подарили. Думали, что эти собаки нерезанные, будут им против русских помогать.
— Какой ещё остров – Кипр что ли? Так бы и сказал!
— Ты дослушай сначала, потом будешь говорить! Язык у тебя впереди головы, вал-лахи! Ты ведь на Кипр едешь? Э-э, только не надо мне головой делать вот так. Знаю, что едешь. Заодно и привезешь!
— Что?
— Вот это другой разговор! Ля сахля илля ма джа´альта-ху сахлян!
План был прост до гениальности. Церковь Айос Лазарос в Ларнаке. «Есть такая!» Никем и ничем не охраняется. «Чёрт его знает – не приглядывался!» Открыта для посещения все дни недели кроме воскресенья с 8.00 до 12.30 и с 15.30 до 18.30. Вечером её запирают на ночь и уходят. Заходи и бери, что хочешь.
— Вот в этом я не уверен. В том, что никакой сигнализации.
— На дверях точно нет.
— Но, может быть, на окнах?
— Э-э! Думай, что говоришь! Зачем лезть в окно, если можно через дверь!
— Ну, да, как-то не подумал! Но через дверь не хотелось бы: вдруг ещё какие-то датчики, о которых мы не знаем! Но их можно обойти, если лезть через колокольню!
Шамиль зацокал языком.
— Э, Игорь! Совсем плохой, вал-лахи!
— Заладил своё! Не на самый верх, а до первого яруса. Всё равно, что ко мне на пятый этаж. Могу показать!
— Не надо! Там покажешь.
— Но это будет дороже!
— Тыща баксов! И ещё четыре… потом.
Спорить было бесполезно.
Шамиль развернул схему и разложил фотографии.
— Смотри. Если что непонятно, спрашивай.
— Можно подумать, ты туда лазил!
— Я родился в горах, кяфир! Если бы ты жил там, тебя бы давно уже не было, вал-лахи!
Колокольня действительно оказалась несложной. Столбы под Красноярском, куда Игорь наведывался не раз, были куда серьезней. А дальше надо было спуститься в подвал.
— Что такое подвал?
— Подземелье.
И переложить из мраморного саркофага всё, что осталось от праведника в пакет.
— В пакет?! — Игорь зашелся нервным смехом. — За лоха меня держишь. Представляю себе картину: я как идиот со скелетом в обнимку на крыше.
— Про идиота не я сказал — сам придумал. Какой скелет! За тысячу лет от него несколько косточек осталось. Я дам тебе пакет красивый прочный с именем Аллаха. Сколько в него влезет, столько унесешь. Но вот еще что. У тебя видеокамера есть?
— М-м-м! – Игорь сказал неправду.
— Тогда купи, потому что всё это дело придется снимать. Так надо. У нас в горах такое правило: приносишь уши в обмен на баксы. И кассету, чтобы никаких сомнений. В двадцатом веке живём.
— В двадцать первом, Шамиль, в двадцать первом!
В подвале было темно и прохладно. Фонарик скакал по мраморным надгробьям одинаково старым и запылённым. И где тут наш Лазарь?
Игорь развернул схему. Вот он — отмечен крестиком. А крышку, наверное, не сдвинешь. Он поднатужился. Нет, подалась на удивление легко.
Пахнуло густым музейным запахом. Вспомнилось проклятие фараонов: допотопный недуг, выпущенный на волю, косил гробокопателей за милую душу. Примитивный грибок попадал в лёгкие и сжигал человека изнутри. «Блин! А я респиратор не захватил!»
Удивиться пришлось еще раз, когда он заглянул внутрь гулкого каменного ящика и перевел взгляд на приготовленный пакет: пожалуй, даже великоват, но это, может быть, и к лучшему, как всё, что бог ни делает.
В отель он вернулся к трём часам. Мог бы и раньше, если не эта морока с видеокамерой. Как он только не ухитрялся – и подземелье снимал, и саркофаг отдельно, и то, что в саркофаге, и себя рядом с ним. И то, как перекладывал косточки в зелёный пакет, любимый цвет пророка Мухаммеда…
Отель походил на спящее царство: половина четвёртого – самый сон. Портье неизвестно где. По коридорам гуляло эхо. Но Игорь в целях конспирации опять чёрным ходом, по лестнице, по ковровым дорожкам к себе. Задержался у номера Ирины, прислушался. Сейчас бы завалиться к ней в том, в чём есть. И с пакетом. А она не одна: с подругой – это было бы хорошо, или с фраером. И он бы его сонного зелёным пакетом по башке. Представил бы, что это Шамиль, и отыгрался бы за всё! Но усталость взяла своё.
«Ладно, разберусь потом!» — пошёл в свой номер и повалился на кровать.
С Ириной встретился за обедом: на завтрак не пришла, выглядит усталой, вроде бы осунулась, тени под глазами. Но они её не портят. Грудь на месте, ноги, талия – остальное ерунда.
— Внимание, господа. — одна из длинноногих переводчиц с английского на греческий похлопала в ладоши. — Сегодня у нас насыщенная программа. Осмотрим несколько отелей vor accomodation.
— Вау!
— С посещением винного погребка.
— Пи-пец!
Игорь протиснулся к Ирине, взял за локоть.
— Привет! Что это ты меня не замечаешь.
Она окатила его презрением. Таких ненавидящих глаз он у неё ещё не видел, и эта бьющая наповал злость подействовала на него сильней виагры.
— А, может быть, ну его этот accomodation? Идём ко мне? Обещаю незабываемую встречу!
Его буквально распирало, и она это видела.
— Ишь, как тебя разобрало. А где был вчера, поддонок! Спал? Не прикасайся ко мне. Или схлопочешь!
— От тебя? Ха-ха-ха! А давай, прямо сейчас!
— Да пошёл ты!
— Эй! Ну, вы едете – Ира, Игорь? – группа уже собралась на рицепшене..
— Да, мы сейчас. Только сбегаю за аппаратом.
Игорь помчался в номер. Схватил сумку, заглянул в зеркало — вид, что надо! — и в шкаф… А рюкзака-то и нет. Внутри у него всё оборвалось. Может быть, он сам его куда-то переложил и забыл? Перерыл всё вверх дном — нет рюкзака.
— И-горь! – кричали с улицы. – Ну, где ты там?
Он замахал руками с балкона:
— Да поезжайте, наконец, не до вас!
Ирка обиделась окончательно. И чёрт бы с ней. Где рюкзак?
Виски сверлила мысль — украли! Греки, братья по вере, — жулики. Куда теперь, к кому обращаться — к администратору? К уборщице?
В коридоре усатая греческая тётка возила по ковру пылесосом. Игорь обратился к ней на ломаном английском.
— Миссис! Гёрл! Вэ из май бэг? Ит из лосс! Аут оф май намба!
Женщина сделала вид, что ничего не понимает: «Но, но, мистер! Ви хевент фифс!» — и затараторила по-своему, энергично жестикулируя. На шум прибежала администратор и пригласила к директору.
Господин Ставрос, красивый, толстый и веселый, вышел из-за стола, чтобы обнять visitor of Russia – дорогого гостя из России. Грек сносно говорил по-русски – учился в РУДН и хорошо помнил Москву: Тверскую, Новый Арбат, «Метелицу»:
— Какие чувихи!!!
— Тёлки!
— Тёлки? Да, да, тёлки! – грек зажмурился от удовольствия, причмокнул и затянул сочным тенорком. — Если б знали вы, как мне дороги подмосковные ве-че-ра!
Достал из бара высокую, похожую на Эйфелеву башню бутылку – Metaxa, пузатые коньячные рюмочки.
— Какие проблемы, Игорь?
— Не могу найти рюкзак.
Грек открыл стенной шкаф.
— Этот?
Игорь кивнул.
— Вы его, наверное, забыли в коридоре. А чамбермэйд нашла. У нас ничего не пропадает. Сейчас отдам, только взгляну, что там есть. Чтобы ничего не пропало! — и стал выкладывать: трос, видеокамеру, пакет подозрительно зелёный, с арабской вязью.
— Что это?
— Камни.
— Камни?! – грек взял салфетку, чтобы не запачкать руки, и выудил пожелтевшую от времени кость. – Это не камни, Игорь. Это археолоджи! Это нельзя! Где вы их взяли?
— Какая разница!
— Не надо, Игорь! Я знаю, что это, и звоню в полицию!
— Ставрос! Давайте мы это дело уладим!
Грек ни в какую. Игорь уламывал его полчаса и совсем уже отчаялся, когда тот пошёл навстречу.
— Хорошо! Только для тебя! – он похлопал Игоря по плечу. – Тысяча!
— Сколько?! У меня нет таких денег! Пятьсот!
Грек помахал перед носом Игоря указательным пальцем, дескать не на того напал, и потянулся к телефону. Стали торговаться и сошлись на семистах баксах. Игорь схватился за голову и, пока он соображал, откуда ему взять недостающие 250 долларов, Ставрос взял его за плечо, заглянул в глаза и сказал доверительным тоном:
— Только для тебя – 700 и одно маленькое одолжение.
— Какое?
Грек что-то прошептал ему на ухо.
— Ни за что!
— Звоню в полицию.
— Хорошо, согласен.
Намерением Игоря было напиться в дым. Засесть в баре, куда никто из русских не заглядывает по причине жуткой дороговизны, и надраться в одно лицо ихней хвалёной зивании. Обычная самогонка, похожа на коньяк, слегка, хуже Метаксы, гораздо, но греки-киприоты её вовсю рекламируют. Здесь в баре его и застала Ирина.
— Пьёшь?
— Как видишь!
— Слышала, что у тебя неприятности. Не верила. Теперь вижу, что правда. Угостишь?
— Конечно.
— Я думала, ты вчера был с переводчицей.
— А что – это мысль,
— Не хами. Я на тебя сердилась. Теперь вижу, что была не права.
— Умница, девочка. Так может быть, ко мне?
Она пожала плечами.
Они кутили и наслаждались, опустошили весь мини-бар. Игорь был хорош, а Ирина вообще никакая. Она удивительно быстро отключилась, и он вспомнил о рюкзаке: надо было его вернуть любой ценой. Он оделся и вышел из номера, оставив дверь открытой. Спустился к морю и бродил до утра. Когда вернулся, Ирины уже не было.
Встал поздно и пошёл к греку. Протянул смятые бумажки:
— Всё, что есть! – и вывернул карманы.
Грек пересчитал купюры и вернул одну:
— Это тебе на дорожку. Забирай рюкзак. Всё в порядке? Тогда лети в свою Москву. И не забывай Ставроса! Ты мне как родной. Приезжай, когда захочешь. А плохое забудь: не нам судить — ему! – грек возвёл глаза. — Он всё видит и каждому воздаст по заслугам!
В самолёте Ирина подсела к нему:
— Чем ты меня вчера напоил? Не помню, как у себя очутилась. Это ты меня донёс?
— А почему бы нет!
— Ах, ты умничка! – чмокнула его в щёчку и заснула на плече.
В Москву добрались без приключений: кости на месте, кассета в порядке — даже и не верится. Те самые кости, настоящие? Как бы проверить? Пошёл к знакомому специалисту из исторического музея. Тот скептически посмотрел через лупу:
— С Кипра, говоришь, самого Лазаря. Быть того не может — его тысячу лет, как перевезли в Константинополь при императоре Льве Мудром.
— А как же они на Кипр попали?
— Ты меня спрашиваешь? Это я тебе должен вопросы задавать. Но я отвечаю — не знаю, но могу предположить, что их специально подбрасывают для туристов, как мраморные камешки на Акрополе, чтобы настоящий Парфенон не растащили на сувениры… И потому они такие подозрительные – косточки, ни на что не похожие! – он для наглядности приложил одну к себе. – Видишь, не подходят. А на кассете что? Может быть, она прояснит. Давай посмотрим.
— Давай.
Он поставил кассету и, пока Игорь ходил на кухню за пивом, смотрел не отрываясь.
— Это что это у тебе — порнуха?
— Какая еще порнуха. Я сам снимал в церкви.
— Правда! Ну, иди посмотри.
Игорь глянул на монитор, и бутылки посыпались у него из рук: толстый грек на его Игоря кровати совокуплялся с девушкой, похожей на Ирину, и показывал на камеру победно поднятый палец – fuck off!
