Владислав СКОК. С камикадзе один на один
На фронте вести дневники было запрещено. Да и как это делать в окопах…
Владимир ИЛЬИЦКИЙ
Фото автора
В штабах – другие дело, там некоторые смелые офицеры фиксировали происходящее, хорошо понимая, что их заметки – документ эпохи, те сведения из первых рук, которые не доступны никому, кроме самих участников событий. Более того, они давали оценку увиденному и пережитому, критическую в том числе.
Но имелись в сражающихся войсках люди, дневники которых были совсем иного свойства. Поэты и художники даже под страхом смерти не смогли бы отказаться от своих сочинений и художеств, ведь эта потребность у них в крови.
Сентябрь 1941 года. Враг рвётся к Москве. Будущий Заслуженный художник России, мытищинец Владислав Скок учится в художественной школе при знаменитом Суриковском училище.
У него, родившегося 13 октября 1922 года, возраст самый что ни на есть призывной. В военкомате рассудили логично: художник должен стать военным топографом, хотя обычно на эту специальность предназначались дипломированные геодезисты.
Так Владислав оказался в Иркутской военно-топографической школе. В годы войны по любой военной специальности учили не больше шести месяцев, если вовсе не три и – на фронт.
Час испытания огнём для художника, служившего в Маньчжурском укрепрайоне Дальневосточного фронта, пробил на рассвете 9 августа 1945 года. Советским войскам понадобилось меньше месяца, чтобы Япония, пережившая к тому же два атомных удара, капитулировала.
Квантунская армия японцев, хотя силы были явно не равны, сопротивлялась ожесточённо. В девятидневном штурме самого мощного вражеского укрепрайона под Хайларом, в котором участвовал Скок, полегло больше тысячи русских бойцов…
Владислав Антонович много рисовал до этого сражения – в основном чёрно-белые пейзажи по пути Транссиба, ведь его трижды направляли на Западный фронт, но всякий раз возвращали назад.
В Китае после окончания боевых действий он стал рисовать более активно и уже с цветом. Запомнившиеся боевые эпизоды, когда наши шли в атаку, не считаясь, как обычно, с потерями.
Советские бойцы в ожидании боя – в полной экипировке с примкнутыми штыками.
Подпись «Ст. Ханэ, 45 г.» стоит под рисунком, изображающим японского камикадже. Смертник, а ведь жив, курилка!
Очень много рисовал Скок в парикмахерских. Основная «натура» сидит неподвижно, да и что ещё делать, когда ждёшь своей очереди?
А вот – целая улица в одном из китайских городков (Мудигиу?), не затронутых боями. Дамы, дети, военный в фуражке, уличные торговцы… Жизнь продолжается.
При жизни Владислав Антонович показывал папку с этими рисунками журналистам. Создал он об этой войне и большое живописное полотно. Затем папка затерялась, и была найдена недавно вдовой художника Людмилой Александровной Скок, когда отбирала картины для очередной выставки.
Война заставила мирного художника стать художником-баталистом, сам Владислав Скок об этом времени рассказывать не любил. Но на то и дневники и стихи, песни и рисунки, чтобы очевидцы «роковых событий» могли по-прежнему оставаться нашими живыми собеседниками.
